ГЕНРИЕТТЫ

Инженер А- МОРОЗОВ Лег.. С\ ВАГИНА (Ленинград)

Это был старый океанский бродяга, переменивший много имен и владельцев. Но после капитального ремонта пароходу вернули его первое, девичье, имя — «Генриетта». Капитаном «Генриетты» назначили почти ее ровесника — Вильяма Доплэнда, которого очень мало обеспокоило предупреждение, что предстоящий рейс «Генриетты» связан с особой опасностью. Доплэнд давно пришел к убеждению, что самый безопасный ируз — динамит. На его корабле однажды взорвалась мучная пыль, потом загорались то уголь, то жмыхи, то шерсть. Очень неприятные воспоминания были связаны даже с обыкновенной солью. Гораздо «больше, чем неопределенное предупреждение, капитана взволновал состав команды.

Доплэнд хорошо знал, как должен выглядеть матрос, особенно старый: согнутая спина, изможденное лицо, потухшие глаза, никогда не осмеливающиеся подниматься выше второй пуговицы на капитанском кителе. Люди, составлявшие команду «Генриетты», стучали сапогами, словно они ходили не по "железным палубам парохода, а по ньюйорюским тротуарам. На каштана они смотрели очень дерзко, и копда изредка приветствовали его,. Доплэнд все ждал, что услышит снисходительное: «Здорово, старикашка!»

Бледные лица матросов, явно не привыкшие ни к ветру, ни к солнцу, тонкие пальцы, никогда не распухавшие и не Фрескавшиеся от тяжелой работы, преследовали Доплэнда во сне, как кошмар.

«К чорту! — решил он наконец. — Лучше посидеть зиму на берегу, чем плыть с этими висельниками». С твердым «намерением отказаться от «Генриетты» Доплэвд пришел к Уолтеру Аллену, к которому его направило портовое управление как к организатору рейса и хозяину парохода. Вялый, рыхлый на вид мужчина, «ос и глаза которого напоминали Доплэеду каракатицу, разглядывал капитана из глубины огромного старинного кресла.

— Вы недовольны «Генриеттой», капитан? — спросил Аллен.

— Пароход как пароход.,. Мдкя предупреждали, что рейс будет опасным. И я теперь понял, что, вероятно, этим намекали на состав команды— с ней «Генриетта» действительно может потонуть, не выходя из порта. Похоже, что все эти матросы даже родились в тюрьме.

Аллен тихо засмеялся.

Новейшие достижения науки в области использования атомной энергии американские капиталисты стремятся применить не для мирных промышленных нужд, а а виде атомного оружия для осуществления своих агрессивных планов. Выступая на заседании Генеральной ассамблеи ООН 23 ноября 1949 года по вопросу об атомной энергии, А. Я. Вышинский сказал:

«...Тщательное изучение американских предложений по атомной энергии заставляет думать, что весь этот план преследует одну цель: во что бы то ни стало помешать развитию производства атомной энергии для мирных целей...»

В печатаемом нами памфлете говорится о преступной игре, ведущейся вокруг атомных ^проблем американскими империалистами.

— Я должен был давно побеседовать с вами. «Генриетта» — не обыкновенный пароход, и рейс ее тоже не обык иовенный. Мы поэтому и выбрали именно вас, каштан. Нам рекомендовали вас с самой лучшей стороны. Кроме того, у вас есть качество особенно ценное: вы умеете молчать. А это иногда чрезвычайно важно. Вам выпало счастье командовать первым в мире атомным пароходом, — сказал очень торжественно Аллеи. — Но в этом деле вы должны (проявить величайший такт. Помните, что неудача покроет позором нашу родину.

— Я не имею никакого понятия об устройстве атомного парохода-. Как же я буду им командовать?

— Об этом вы не должны беспокоиться. Управление атомной установкой целиком лежит на опрупле специалистов, которых вы, простите, приняли за бывших обитателей тюрьмы. Все они — работники специального института, достаточно притом знакомые с морем, чтобы не причинить вам особых неприятностей. Но океан всегда остается океаном, мистер Доплэнд, Атомный или не атомный «пароход, а капитан его должен быть хорошим моряком.

К сожалению, для подготовки «Генриетты» к ее новой роли у нас слишком малый срок. Но ждать мы не можем. «Генриетта» выйдет в море в установленное время и, я надеюсь, благополучно вернется.

Доллзад пожал плечами.

— Назовите сами, капитан, сумму,

которая устроит вас, чтобы действовать по нашим указаниям, не считаясь ни с чем. В море от нашего уполномоченного вы получите новые, может быть совсем неожиданные для вас, распоряжения. Я говорю с вами откровенно, потому что знаю вас как человека, никогда не отступавшего перед риском.

— Что ж, мистер Аллеи, — ответил капитан Доплэнд: — на таких условиях я готов командовать «Генриеттой», даже если есть только один шанс из ста, что пароход и я не пойдем ко дну.

— В этом «последнем, самом печальном, случае ваши жена и дочь будут обеспечены как богатые наследницы.

Через несколько дней «Генриетта» отправилась на место, назначенное для ее превращения в атомный пароход, в пустынную бухточку, на берегу которой уже были построены мастерские и склады. Едва пароход бросил якорь в тихой неглубокой воде, как началась расправа с машинами «Генриетты». С грохотом одна за другой падали металлические детали, разрезанные на куски бело-голубыми огоньками электрической дуги, чтобы ускорить и облегчить очистку машинного отделения. Визжали пневматические пилы, беспощадно стучали молотки.

«Внешне «безучастно взирая на зверское обращение с пароходом, Доплэнд думал, что его первое -впечатление о команде «Генриетты» -было ©се-таки правильным, и лишь случайность дала этим людям специальность, не караемую американским судом. В других условиях с такой же лихостью, с какой они «расправлялись с «Генриеттой», они, возможно, вспарывали бы несгораемые шкафы, проламывали стены банков, убивали кого попало.

Доплэнд загрустил. Он (почти перестал выходить на палубу — все равно капитан сейчас никому не был нужен.

Но однажды, душной июльской «очью, когда все спали, — команда «Генриетты» не признавала ночных дежурств, — капитан сошел в машинное отделение. Здесь было непривычно просторно. В сущности, это уже нельзя было назвать ни трюмом, ни машинным отделением: какой-то высокий, огромный и узкий зал. Вместо всех машин, вместо громоздкой топки и котла, придававших своеобразный корабельный уют, здесь в самом центре стоял ящик, опутанный толстыми мохнатыми трубами. Трубы тянулись от него в разные стороны, а он сидел, как паук, впившийся в слишком большую для него паутину.

26