Зеаеьия улиии в ко

СКАЗКА О ЗЕЛЕНОЙ ДВЕРИ

-С детских лет в памяти моей сохранился прочитанный рассказ Герберта Уэллса о зеленой двери.

...Жил иа свете мальчик. И вот однажды, совсем случайно, лроходя по городу, он натолкнулся на зеленую дверь. Неотвратимо она притягивала его. Ои раскрыл дверь и оказался в удивительном мире фантастики. Это было почти чудо... Волшебный сад, полный тишины и счастья. Он побывал в этом мире и вновь вернулся в прежнюю жизнь. Зеленая дверь манила его постоянно, но каждый раз, когда ои случайно сталкивался с нею, ои забывал, где она. И так всю свою жизнь...

Я вспоминаю эту удивительную историю детских лет сегодня, когда советский человек побывал не в сказке, а в реальной жизни, которая сказочней всех сказок.

Человек побывал в космическом мире, распахнув в него зеленые двери нашей планеты. Своими глазами видел ои то, что после него увидят десятки, сотни, а потом и тысячи людей. Ои нам привез из мира будущего бесценный материал для науки, которого жаждало человечество.

Человечество вышло на зеленую улицу в космос. На путь будущего... Вышло не случайно...

За плечами первого космонавта крылья, которые распростерлись далеко-далеко в глубь времени.

Склонившись у крохотного пучка света, разрубленного крестом тюремной решетки, пишет свои бессмертные строки Николай Кибальчич. Что открывалось глазам этого человека, приговоренного к смертной казни, в минуты величайшего откровения, когда перед его просветленным взором предстали картины, еще недоступные другим людям?

Он стремился к свободе. Его руками была изготовлена бомба, убившая самодержца, ио дерзкий студент угодил ие только в государя-императора, вспышка его свободолюбивого подвига ярко осветила зеленую улицу в космос.

Тщетно просил ои отдать свое научное посмертное послание ученым мужам. Разве могла полиция внять его рросьбам? Документ со схемой и описанием первого реактивного двигателя так и остался лежать запертым в полицейском архиве до дней Великой Октябрьской революции.

Но уже в те же дни в провинциальной Калуге полуглухой учитель физики склонял голову над чертежами и расчетами. в комнате, забитой моделями, самодельными приборами, е ватной тишине ночи смотрел ои иа звезды тем же орлиным взглядом и видел еще недоступную для понимания других зеленую трассу космических рейсов.

Какой силой проникновения в грядущее должен был обладать Циолковский, когда перед его глазами ступень за ступенью вырисовывались контуры той самой многоступенчатой ракеты, которая через годы вынесла серебряный шар спутника 'на орбиту!

И, входя в wnafoc рано утром, после бессонной ночи, чуть неуклюжий, чуть смешной в своем стареньком пиджаке, этот растрепанный, бородатый человек приносил с собою обрывки выстраданных за ночь мыслей о грядущем освоении неба. И они, искры этих мыслей, освещали для калужских школьников зеленую улицу в космос.

Как он верил этим шустрым ребятам, глухой гений, осмеянный провинциальными градоправителями!

С какой сердечностью, как трепетно бросал он в распаленные умы школьников крамольные и богопротивные идеи освоения неба!

Ои верил в людей, верил в этих вихрастых школьников, и ои не ошибся в них.

Это они, советские ребятишки, ставшие мужчинами, держали в руках посмертное письмо великого космонавта, в котором все свои труды он отдавал советскому народу.

ОСНОВАНИЕ

КОСМИЧЕСКОЙ

ПИРАМИДЫ

Вспоминается огромный, ошеломляющий успех первого спутника.

Это было иа Всемирной выставке в Брюсселе, в дни, когда 200 тыс. посетителей за одни сутки протачивали линолеум зала своими каблуками, устремляясь к «спутнику».

Как мы гордились этим русским словом, вбитым навечно в лексиконы всех языков мира!

Совсем рядом е нейлоновом барабане американского павильона над гладью бассейна сновали полуголые женщины-манекенши, показывая, как могут быть одеты и раздеты американские женщины середины XX века.

Где-то недалеко, в экзотическом павильоне Бельгийского Конго, взволнованно ходил по залу господин Мобуту, пресс-атташе, утверждавший великую фальсификацию благополучной жизни негритянского народа под игом колонизаторов. Сегодня он стал палачом народа Конго, проводя в жизнь преступные планы колонизаторов.

Шумела огнями «Старая Бельгия» — городок, затащенный иа выставку из прошлого еека. Нагло рекламировалась выставка худосочного абстрактного искусства...

Народ шел не туда — нет, он шел к «'спутнику».

И один вопрос вставал перед каждым, кто не знал нас: как они, советские, могли сделать такое?

И рухнул, как карточный домик, недальновидный миф о нашей слабости, о нашей неспособности, о нашей отсталости, о бородатых мужиках.

Поверили... и испугались.

А они уже ввинчивались в небо по зеленой улице, одна за другой, наши космические лаборатории.

Зиал ли, ведал ли великий физиолог Иван Петрович Павлов, поставивший памятник собаке в Колтушах, о том, что она — извечный друг человека — побежит рядом с человеком по зеленой дороге небесного поиска?

Мы прислушивались к биению сердца Лайки.

Нет, ои не ошибся. Развивалась, зрела, накапливала силы индустрия молодой страны. Взрослела ее наука, окрыленная дерзостью молодости. И вот, ломая старые и опираясь на новые традиции отечественной науки, сначала робко, а потом торжествуя и укореняясь, вырастала новая отрасль знания — космонавтика.