Техника - молодёжи 1963-12, страница 21

кВоСкрЕМДиТЕ Mtfl*!

Валерий БРЮСОВ Рис. Е. МЕДВЕДЕВА

НАУЧНО-ФАНТАСТИЧЕСКИЙ РАССКАЗ-ПАМФЛЕТ

Первые Публикации

Так как меня предупредили о строгой тайне, которой Теургический институт окружает свою деятельность, то я запасся всевозможными рекомендательными письмами — и поступил предусмотрительно. В канцелярии института подробнейшим образом ознакомились с представленными мною рекомендациями, записали подробно не только мое имя, но также подданство, адрес, возраст, профессию и, наконец, заставили дать подписку в том, что я буду хранить в тайне все, что мне покажут. Если бы не ходатайства весьма влиятельных лиц и не собственные мои, хотя бы скромные, заслуги перед наукой, вероятно, мне тоже не пришлось бы переступить порог загадочного института, как не удалось это армии репортеров, осаждающих его вот уже три месяца, с того самого дня, как в печати проскользнули первые вести о новом, небывалом учреждении.

Заведующий канцелярией института передал меня старшему ассистенту, который потребовал, чтобы я переоделся в особый полотняный халат «во избежание заноса какой бы то ни было заразы», как объяснили мне, но, кажется, просто затем., чтобы лишить меня записной книжки и карандаша. Ассистент поручил меня заботам прозектора: прозектор довел меня до старшего сторожа, и уж сторож указал мне дорогу к кабинету директора. У дверей кабинета мне при-шлось выждать еще довольно долгое время, пока, должно быть, наводились обо мне разного рода справки, и только

Пламенное сердце патриота, распахнутое навстречу Октябрьской революции, «зажегшей новый день над дряхлой жизнью».,. Многогранный интеллект, которому по плечу «груз веков», «книг, статуй, гор, огромных городо^ и цифр, и формул — груз, вселенной равный»... Поэт, романист, драматург, критик, переводчик, редактор-коммен-татор, исследователь стиха, историк и теоретик литературы, профессор МГУ — таким остался Брюсов в памяти благодарных потомков. Казалось бы, что еще можно добавить к исчерпывающим характеристикам, собранным дотошными исследователями грандиозного брюсовского наследия?

Писатель-фантаст. Вот штрих, который сейчас можно присовокупить к литературному портрету Валерия Брю-сова. В архивном фонде Государственной библиотеки СССР имени В. И. Ленина хранятся неопубликованные рукописи В. Брюсова «Восстание машин» и «Первая междупланетная экспедиция». А предлагаемая сегодня первая публикация не просто научно-фантастический рассказ. Это горькая ирония советского человека, который видит, сколь безрассудно тратятся лучшие силы и средства талантливых ученых в условиях буржуазного строя. Это едкая насмешка ученого-материалиста над бесплодными потугами буржуазных философов, пытающихся протащить под

Флагом позитивизма веяную оккультную чертовщину.

самом деле, от «воссоздания» мифического апостола по материалам его евангельской «биографии» — один шаг до спиритизма, который в те годы, когда Брюсов писал свой рассказ, пьяным угаром охватил головы неврастеничной интеллигенции, спасавшейся в омуте мракобесия от грохота войн и революций. Сатира В. Брюсова не потеряла своей актуальности и в наши дни, когда «просвещенная» церковь, стараясь идти в ногу с веком атома и космоса, облекает религиозный дурман в тогу наукообразных философских концепций.

после всех этих искусов открылся для меня вход в приемную директора.

По счастью, с директором мы были несколько знакомы, так как встречались на международных ученых заседаниях. Может быть, поэтому, а может быть, в силу моих рекомендаций директор принял меня весьма любезно: как говорится, рассыпался в извинениях за те затруднения, какие довелось мне испытать, но с важным видом согласился на необходимость строжайшей тайны в деле, «которое может быть превратно истолковано полуобразованной мессой», «лицами, лишенными правильной научной дисциплины». Говоря так, директор делал мне честь, исключая меня из числа этих несчастных, недостойных приобщиться к ученым таинствам института. А себя при этом держал отчасти как посвященный в некие великие мистерии, отчасти как «что-то вроде бога, хотя бы и второго ранга».

Директор хотел сразу повести меня осматривать лаборатории института.

— Вы дали подписку о соблюдении тайны? Очень хорошо! В таком случае пойдемте, я вам покажу все, что...

— Извините, — возразил я, — но мне сначала хотелось бы получить кое-какие предварительные объяснения, так сказать, теоретические.

Лицо директора не выразило особого удовольствия при таком проявлении моей научной любознательности.

— Но ведь вам, — ответил он, — в общем известны задачи нашего института. Что же касается методов работы, то я не имею права открывать их.

— Признаюсь вам, что даже в общем задачи института мне весьма неясны.

— Однако об этом столько писалось в газетах...

— Я знаю только то, что институт занимается воскрешением мертвых.

Директор открыто поморщился.

— Да, конечно, такого вульгарного толкования нашей проблемы недостаточно.

— Вот видите, насколько я невежественен!

— Будьте любезны, сядьте. Я сейчас вам объясню в нескольких словах сущность открытия, величайшего из открытий, когда-либо сделанных точным знанием. Дело идет, разумеется, не о «воскрешении мертвых», как пишут малограмотные репортеры, но о восстановлении психических центров, образовывавших ранее личность. Вам ясно?

— Не очень.

— Хотя вы и работаете в другой области науки, нежели мы, однако мне, конечно, нет надобности пояснять вам современную научную точку зрения на значение психических центров. Вы знаете, что пора старого, примитивного материализма давно миновала. О! Вне всякого сомнения, наука осталась позитивной, какой она и будет всегда, пока человек будет мыслить по законам логики! Мы позитивисты в том смысле, что отрицаем всякую мистику, все сверхъестественное. Но зато границы естественного раздвинулись теперь гораздо шире, чем столетие назад. Теперь нам позитивным образом известно, что со смертью тела психический центр, образовывавший личность человека, не уничтожается. Личность, так сказать, переживает смерть. Заметьте, я говорю не о бессмертии души, а о переживании смерти, о пакибытии личности. Это факт, установленный ныне экспериментально...

— Хорошо! Но ведь личность после смерти невидима, невосприемлема.

— В этом вы ошибаетесь. Каким же путем мы установили пакибытие личности, как не сделав ее восприемлемой для наших органов чувств?

—, Спиритизм?

— Ах, оставим эти нелепые этикетки! Не спиритизм, а теургия, научно-экспериментальные методы, давшие возможность психическим комплексам, ранее бывшим личностями, влиять на материальные элементы пространства и времени.

16