Техника - молодёжи 1964-10, страница 39

РНК. Химическая структура РНК меняется, идет нечто аналогичное звукозаписи. Это и есть материальный след памяти!

Действительно, как чудовищно просто!

— Значит, тот червяк вместе с телом своего собрата сожрал и звукозапись?

— Совершенно верно!

Профессор казался отрешенным от всего земного. Наука, только наука/

— В этом приборе я осуществляю запись сигналов на молекулах РНК.

Он самозабвенно рассказал об устройстве электронного прибора, который кодирует звук точно так же, как и слуховой аппарат человека.

— Вот и все! — завершил свой рассказ профессор.

Но я знал, что это только начало!

Всегда все начинается с пустяка. С какого-нибудь червяка, или молекулы, или ядра. Масштабы объекта ни о чем не говорят.

Банки из желтого стекла, со стеклянными притертыми пробками. Они стояли рядышком, как книги на библиотечной полке, как полное собрание сочинений одного и того же автора. Все в одинаковой обложке — желтые. И заголовки на белых наклейках.

На первой банке, которую я механически выташил из шкафа, было написано: «Начала Евклида». Я поставил ее на место и вытащил вторую. «Томас Мор. Утопия». Третья банка была наполнена «Шагреневой кожей»...

— У вас странный вкус... — рассеянно пробормотал я.

— О, я в это не вмешивался! — торопливо заметил профессор. — Записи делал тот самый, их атаман! Мое дело - РНК.

— И много этого нужно, чтобы...

— Одной пол-литровой банки хватит на все человечество! Экономная запись, не правда ли?

— Очень... Может быть, слишком...

В моем сознании возникла идиотская картина.

Аптека. В ручном отделе на полках сотни таких банок. Я прихожу и спрашиваю: «У вас есть Гёте?» — «Нет, но...— Провизорша таинственно оглядывается по сторонам. Она моя знакомая, иногда отпускает снотворное без рецепта. — Но мы вчера получили немного Агаты Кристи...» — «Дайте пятьдесят граммов». Я торопливо сую ей деньги и убегаю с пузырьком.

— И это действует? — выдавил я из себя вопрос.

Профессор восторженно кивнул головой. Он был отрешен

от всего земного.

— На ком вы проверяли?

—- Как всегда, на собаках, — прошептал он.

Бедные собаки! Им достается в наш просвещенный век!

У бульдога были большие печальные глаза с поволокой. Он напоминал философа, переживавшего крушение своей концепции.

— Пустяковая операция, — пояснил профессор. — Инъекция ъ сонную артерию. Дальше с током крови РНК поступает в мозг...

Вы когда-нибудь видели говорящих собак? Это отвратительное, противоестественное зрелище. Особенно язык! У собак он длинный и тонкий, что очень мешает им членораз

дельно выражать свои мысли. При нашем появлении Конт заявил:

— Многие считают, что питание мясом способствует появлению атеросклероза. Это тоже неправильно...

С этим нельзя было не согласиться. Профессор ждал от меня восторженных восклицаний. Но я молчал. Я вспомнил, что у меня всегда были нелады с иностранным языком. Нельзя ли воспользоваться знакомством и выпросить у него граммов пять английского?

Конт облизнулся и добавил:

— Вернер стоял в тамбуре. В кармане — только что полученный диплом... Справки по телефону АЛД 3-12-15. Рукописи не возвращаются...

— Восхитительно, не правда ли? — спросил профессор и потрепал Конта по спине.

— Адмирал отправился дальше, следуя на восток... Встретилась на пути рыба размером с кита средней величины...

—- Это откуда? — спросил я Конта.

Пес завилял плюшевым бесхвостым задом.

— Темные водородные флоккулы — одна из самых выдающихся черт спектрогелиограмм солнечного диска... Химик же воспринимает сумятицу...

За Конта мне ответил профессор

— Видите ли, — он взял со стола желтую банку без наклейки. — Сюда сливали что попало...

Профессор был отрешен от всего земного. Его не волновал факт, что в банку сливали что попало.

Конт продолжал:

— Бихевиоризм достиг своего апогея в двадцатых годах нашего столетия...

Я одобрительно кивнул головой. Действительно, я этого не знал!

— Согласно Фрейду, комплекс Эдипа создает или ломает человека, как и цивилизацию....

Это уж было слишком! Собака болтала то, что ей не было положено. А дальше совсем как университетский профессор...

— Для изолированной молекулы мы можем установить некоторые интегралы движения...

Я повернулся и направился к выходу. Я начал догадываться, почему они все ушли.

— Нет, вы только послушайте! — Профессор схватил меня за руку.

Сейчас мы песню запоем,

Споем о цифре бойко.

Она зовется цифра Три;

Кто грустен... Справки по телефону...

— Жаль, — вздохнул профессор.

— Что? — безразлично спросил я.

— Я так люблю стихи Гейне!

Теперь я был уверен, что профессор и собака обречены на вечное одиночество...

Я посмотрел Конту прямо в глаза. Они были очень печальными. Он будто догадывался, что я о нем думаю, и хотел что-то сказать. О, он хотел просто гавкнуть, по-своему, по-простому, искренне, по-собачьи.

УвыI У него не было ни одной своей собственной мысли...

Ученые шутят... Не удивляйтесь: удивительного в этом нет ничего. Мы знаем, что даже протоколы заседаний ученых советов некоторых вполне почтенных научных институтов пестрят всевозможными шуточными и порой язвительными выступлениями.

Воспоминания академика А. И. Крылова (М„ Изд-во Академии наук, 1963) пересыпаны смешными случаями-анекдотами из его жизни.

Мы знаем прекрасную книгу В. Сибрука «Роберт Вуд* (М., Гостехиздат, 1946), в которой много места занимают великолепные шутки и шуточные «розыгрыши» замечательного физика.

Несколько интересных историй подобного рода мы и хотим предложить читателям.

Итак, ученые шутят...

письмо

ИЗ АКАДЕМИИ

УЧЕНЫЕ ШУТЯТ

В 1926 году известный советский физик академик Иоффе был назначен директором Ленинградского физико-технического института. Институт обещал стать солидным, знаменитым, каковым он через некоторое время и сделался, а по широте научных замыслов — поистине всеобъемлющим.

Однако у молодого директора буквально с первых же дней его, как он думал ранее, чисто научной деятельности появились заботы характера, мягко выражаясь, прикладного.

35