Техника - молодёжи 1964-12, страница 19
w • ' 'КЗЕ* * ^^^ ^Вм^г - _ В заголовке вы видите фотографию площади Трех Властей. Это административный центр города Бразилиа. Слева — купольное здание Сената, справа — Палата депутатов. В двух небоскрвбах-«близиецах» размещаются различные парламентские учреждения. Этот архитектурный ансамбль отличают удивительная смелость мысли, фантазия, необычность решения. мастерскую. Окончательно возвращаюсь в Рио. Буду ездить в Бразилиа только на лекции в университет. Увидев в глазах у меня удивление, Нимейер объясняет: — В Бразилиа мне больше нечего делать. Стройка прекращена. Нет фондов... — Не будет ли вам тоскливо? Его живые глаза затуманиваются. — Может быть. Но для всех тех, с кем я работал по сооружению Бразилиа, это было переживанием, настолько наполненным борьбой и познанием, что никто из нас никогда не сможет забыть те героические годы. Подумайте: не было даже колышков, отмечающих границы будущего города; я прибыл в самую дальнюю часть страны, в самую настоящую пустыню, без всякого багажа, кроме нашего безграничного энтузиазма. И на глазах у нас линии чертежей воплощались в здания, о которых я мечтал. Рабочие, в большинстве своем безземельные крестьяне с северо-востока, пришедшие сюда за куском хлеба, в рекордное время овладели новыми методами строительства, показав поразительную приспособляемость и столь же поразительную самоотверженность. Все сроки были опрокинуты. Дворец Альворада, первое из наших зданий, был построен за 12 месяцев. Бразилиа Палас Отель — за 11. Дворец Конгрессов, здание, такое сложное благодаря своей новизне, закончен тоже досрочно. Строительство столицы было не только великолепным профессиональным достижением, но и коллективным движением, полным самоотдачи и энтузиазма, объединившим всех, кто участвовал в этой Конкисте (победе) в условиях Дикого Запада. — Я посетил новую столицу и прошел по ней шаг за шагом. Быть может, еще больше, чем смелость линий и новизна архитектурных решений, меня поразили пояса нищеты, эти фавелы, которые я привык видеть вокруг городских центров на побережье, но которые показались мне неуместными рядом с такой новой архитектурой, как в городе Бразилиа. Друзья из новой столицы объяснили мне, что здешние фавелы являются «положительным фактором», что теперь началось заселение внутренней части страны. —- Да, теперь я понял и «отвлечение» нищеты внутрь. Бразилиа была прекрасной мечтой — может быть, уто пией, —- говорит Нимейер. Я мечтал решить социальные проблемы, не считаясь со структурой режима. Я мечтал осуществить для рабочих уровень жизни, предусмотренный Генеральным планом. Они должны были жить в коллективных зонах, рядом с министрами и высшими чиновниками, пользуясь теми же правами, посылая детей в те же школы, давая им то же образование. Это был социалистический, даже утопический, замысел. Бразилиа сильно изменилась. Город потерял ту атмосферу человеческой солидарности, которая заставляла нас думать, что мы входим в новый, справедливый, желанный мир. На строительстве я жил, как в огромной семье, без неравенства, без всяких предрассудков. Все было общим: дома, рестораны, места развлечений, и даже одежда у всех была похожей. Нас объединяла атмосфера братства, рожденная совместным преодолением великих трудностей. А теперь все изменилось: воцарились тщеславие и эгоизм. Не изменились только наши товарищи по работе, простые, самоотверженные люди: нужда и нищета у них остались прежними. Они по-прежнему живут на окраинах, в городе Пионеров, или |
