Техника - молодёжи 1966-04, страница 34

мец, якобы убияающий патрульных дюжинами, окажется попросту одним из агентов Файфа а рыжем парике. - Так аот, никакого Икса яообще нет, но осги Файфа не остановить, то он за тр i же заполнит все субрадио известиями о заговорах, требованиями чрезвычайного положения и, наконец, объявит себя Вождем. У иес на Сарке Вождей не было уже пятьсот лет, но Файфа зто не остановит. Он просто перечеркнет конституцию... Как только совещание окончилось, я велел проверить свой личный порт, и, знаете ли, он был захвачен его людьми. Это явное нарушение автономии материков. Это было сделано так подло. Право! Но хоть он и гадкий человек, он не очень умен. Он думал, что некоторые иэ нас попытаются бежать, и велел стеречь Кос-мопорты, но... — Тут Стин улыбнулся по-лисьему и чуть слышно хихикнул,— ...ему не пришло а голову стеречь гиро-порты. Вероятно, он думал, что на всей планете нет безопасного места для нас. Он забыл о транторнанском посольстве. И вот я здесь.

— Вы оставили семью, — осторожно начал Эбл. — Подумали ли вы, что у Файфа все-таки может быть оружие против вас?

— Конечно, я не мог запихнуть всех моих любимых а свой гироплан. — Стин слегка покраснел. — Файф не посмеет тронуть нх! Кроме того, я завтра вернусь на мой материк. .

— Как? — спросил Эбл.-

Сквайр в замешательстве взглянул на него, тонкие губы его приоткрылись.

— Я предлагаю союз, ваша светлость. Вы не можете притвориться, будто Трантор не интересуется Сарком. Вы -наверняка скажете Файфу, что всякая попытка изменить конституцию Сарка повлечет за собою вмешательство Трантора.

Эбл сложил вместе свои узловатые пальцы и смотрел на них.

— Я не могу поверить, Сквайр Стин, что вы действительно хотите объединить свои силы с Трантором.

По слабому, улыбающемуся лицу Стина прошла мгновенная тень пылкой ненависти.

— Лучше Трантор, чем Файф! — воскликнул он.

— Мне не хочется угрожать силой. Не можем ли мы подождать некоторого развития событий?

— Нет, нет! — вскричал Стин. — Ни одного дня. Право! Если вы не решитесь сейчас, немедленно, то потом будет поздно. Как только срок пройдет, он увидит, что зашел слишком далеко, чтобы отступить с достоинством. Если вы поможете мне сейчас, остальные Великие Сквайры присоединятся ко мне. Если вы промедлите хотя бы день, Файфова машина пропаганды заработает. Я буду заклеймен как перебежчик.

— А если мы попросим у него разрешения поговорить с космоаналити-ком?

— Какая от этого польза? Он будет вести двойную игру. Он скажет нам, что флоринианский идиот — это космо-еналитик, но вам он скажет, что кос-моаналитик — это флоринианский идиот. Вы не знаете этого человека. Он ужасен!

Эбл раздумывал. Он напевал про себя, тихонько отбивая пальцем такт. Потом произнес:

— Резидент в наших руках, знаете ли.

— Какой Резидент?

— Тот, который убил патрульных и саркита.

— О? Ну, право! Вы думаете, Файфу это будет интересно, когда он готовится захватить весь Сарк?

— Думаю, что да. Видите ли, дело не в том, что Резидент в наших руках. Дело в обстоятельствах его захвата. Я думаю, Сквайр, что Файф выслушает меня, и выслушает весьма смиренно.

Впервые за все время своего знакомства с Эблом Джунц ощутил, что холодность в голосе у старика уменьшилась и ее заменяет удовлетворение, почти торжество.

(Продолжение следует)

Перевод с английского 3. БОБЫРЬ Стихотворение номера

ВДОХНОВЕНИЕ

Если признаться,

я сбежал...

Как говорят,

на полный газ

я удирал от нежных глаз,

от слишком недоступных глаз.

Я убегал от трудных фраз,

от тех необходимых фраз, —

от этой чертовой обузы,

которую назвали музой.

Так,

словно струсивший пилот, я покидал свой самолет.

А век летел как чумовой, дерзил, влюблялся, строил планы, и как в лапту — в ракетопланы играл, горячий, молодой.

И вскоре,

как я ни лукавил,

в меня опять вселился дьявол.

Опять я бредил Антарктидой,

опять пришли стихи, знобя,

и женщина, как Антлантида,

звала отыскивать себя.

И облетевшие леса

спешили вдаль в походном марше..

И под ногами —

не листва,

а красноватый гравий Марса!

В такую ночь поэты одиноки. В такую ночь им некуда спешить. В такую ночь я Выплавляю строки в огне своей полуночной души.

В такую ночь мне ничего не надо: ни глаз твоих, ни дали золотой...

В такую ночь ко мне приходит Ната с невыплаканной девичьей бедой.

И, плечиками вздрагивая часто, от мира отрешенная, стоит. А он,

укравший у девчонки счастье, спокойно спит...

...Летит Земля в неслышном

звездном гуле. Мой труд тяжел, как молот кузнеца. Из этих строк к утру я вылью пули, а утром расстреляю подлеца.

Геннадий РЯБЧИКОВ

29