Техника - молодёжи 1967-08, страница 20

родина дыни далеко, и • Среднюю Азию попали только две-три окультуренные человеком разновидности. Столь же рискованно определять родину арбуза в Азии, исходя из того, что дикий врбуз-колоцинт захватил не только Африку (откуда, кстати, он родом), но и добрый кусок Азиатского материка.

Но допустим, говорит Вавилов, мы обнаружили дикого родича какого-то растения. Сравните его с возделываемым собратом. Окажется, что дикарь похож пить иа некоторые домашние разновидности. Значит, в лучшем случае он предок только одного из культурных видов. Да и предок ли? Декандоль, разыскивая дикие растения, верил, что при длительном ухаживании в руках человека они непременно станут «домашними», то есть утеряют первоначально присущие им черты. Но разве можно в науке принимать что-нибудь иа веру? Опыт доказывает: сколько бы мы ни культивировали дикий ячмень, Дикую пшеницу или овсюг, их ломкий колос, предназначенный природой для свободного рассеивания зерна, никогда ие теряет своей ломкости. Дикарь совсем не спешит стать домашним растением. Что зто значит для ботаника? А то, что в поисках родины растений вовсе нет нужды кидаться иа розыски зтой сомнительной родин,

Николай Иванович помнит и о переселении народов, о колонизации, путешественниках, которые перевозят растения с материка на материк и тем окончательно сбивают с толку ботаников и географов. И все же ученый убежден: родину большинства культурных растений, кормильцев человека, можно установить более точно, чем зто делал Декандоль. Надо только поискать на земном шаре места, где разные формы интересующих нас растений представлены богаче всего. Родина зеленого питомца — зто прежде всего центр его формообразования, место, где представлено наибольшее число его сортов, разновидностей, форм.

Революция призвала ученых-биологов помочь земледелию страны. Друг Вавилова, Николай Петрович Горбунов, в прошлом профессиональный революционер, близкий к семье Ульяновых, очевидно, рассказывал Николаю Ивановичу о настойчивом требовании Ленина заменить на Крестьянских полях беспородный малоурожайный посевной материал отборным селекционным. Ленинская идея совпала с устремлениями ученого. Вавилов и сам видел, как засуха 1921 года повредипа посевной материал Поволжья.

Итак, центры формообразования — только бы добраться до них — должны стать подлинной сокровищницей для селекционеров. Не поддающиеся болезням, сверхзасухоустойчивые пшеницы, урожайные и сверхурожайные ячмени, льны с крупным масличным семенем и прочным длинным волокном — все это должно где-то быть, нужно только двинуть экспедиции по верному пути)

Но где они, те обетованные страны? Центры формообразования культурных растений, говорит ученый, ие лежат на больших дорогах международной агрикультуры. Их надо искать в глуши, в сохранившихся кое-где районах примитивного сельского хозяйства, И конечно, в горах, там, где человек с древнейших пор занимается земледельчеством, В горах? Но аедь это снова противоре

чит взглядам Декандоля! И не только Декандоля. Мировая историческая наука давно уже кек непреложную истину приняла убеждение, что земледельческая культура зародилась на берегах великих рек. Историки приводят в пример долины Хуанхе и Янцзы, Инда и Ганга, Нила, Тнгрв и Евфрата, где найдены якобы самые древние поселки земледельцев. На этом же настаивает и наш соотечественник географ Лев Мечников в своей знаменитой книге «Цивилизация и великие исторические реки». Старший брат Ильи Ильича Мечникова, Лев Ильич, ссылается, как и Декандоль, на огромный археологический и исторический материал,

Но Вавилов упорно стоит на своем. Долины рек не колыбель цивилизации. Человечество спустилось в низины лишь в пору своего отрочества. Гроздья винограда, выбитые на камнях египетских пирамид? Но земледелие зародилось несравненно раньше, когда не было и намека на пирамиды, когда наши предки едва обзавелись членораздельной речью. Это произошло в горах, там, где разнообразие природных условий — от пустыни до оазиса, от каменистых осыпей до богатых перегноем альпийских лугов — породило изобилие растительных форм, где бегущие с ледников ручьи позволяли древнему человеку самым примитивным образом устраивать самотечный полив своих первых маленьких плантаций. Эти районы, по мнению Николая Вавилова, не столь уж широкой полосой простираются от горных систем юго-восточной Азии (Китай) через Гимолен и на н* отроги (Индия), они продолжаются в гористых плато северо-восточной Африки, тянутся через Кавказ, Балканы, Апеннины и Пиренеи, в на другом берегу Атлантики продолжаются по Кордильерам от Мексики до Чили. В рбщем-то зто совсем немного — около двадцати процентов суши. Но в горном поясе, где с давних времен лепится человек-земледелец, и поныне живет более половины населения земного шара. Многозначительная цифра!

В 1924 году Вввнлов направился в Афганистан. Полная приключений, экспедиция этв (она подробно описана а книгах «Земледельческий Афганистан» и «Пять континентов») показола, что ученый-теоретик умеет не только тео

ретизировать. Его караван прошел пять тысяч километров по стране, почти лишенной дорог Трижды Николай Иванович пересек Гиидукуш и проник в Кафиристан, ранен, куда никогда прежде не ступала нога европейца. В зимнюю бескормицу, не потеряв ии одного верблюда, прошел он Баквийскую и Гильмендскую пустыни. Семь тысяч образцов полевых, огородных и плодовых культур привез он на родину. Удалось обнаружить центр происхождения мягких пшениц, установить происхождение ржи и ряда других культур. Советские селекционеры получили большой исходный материал для создания новых сортов.

Но, быть может, самым важным итогом пеходв в Афганистан оказалось подтверждение теории центров. Николай Иванович никогда не считал »ту работу окончательно завершенной. Он углублял ее всю жизнь, несколько раз дополнял и изменял первоначальную карту. В первом варианте (1926 г.) она содержала пвть, потом шесть, восемь, a в последнем (1940 г.) семь центров. В статье, опубликованной в 1940 году, ученый подвел итоги «вон* поисков. Из 1500 видов пищевых, технических и лекарственных растений он избрал для исследования примерно тысячу главнейших видов, которые занимают ие менее 99% всей возделываемой территории планеты. Как же распределяются они по земному шару!

Континентом, который дол эемледель* цу больше всего растений, оказалась Азия. Из тысячи наиболее распространенных видев ие ее допю приходится около семисот, то есть семьдесят процентов всей культурной флоры. Новый Свет породил примерно семнадцать процентов, а Австралия, если не считать эвкалипта и акации, вовсе не одарила человечество сколько-нибудь ценными видами.

Вот они, основные географические центры происхождения культурных растении (см, 4-ю стр, обложки).

Первый — Южно-азиатский тропический центр. Ои охватывает Индию, Индокитай, острова Индонезии и является родиной риса, сахарного тростника, многих плодовых н овощных культур.

Второй — Восточио-аэивтекий — центр включает часть Китая, Корею и Японию. Отсюда взяли начало соя, многие виды проса и большая часть плодовых.

Третий — Юго-западно-азиатский —. центр протянулся от северо-западной Индии через Иран, Афганистан, советскую Среднюю Азию до турецких берегов. Тут Вавилов установил центр таких важнейших культур, кек пшеница, рожь, зернобобовые, отсюда же вышел виноград.

Четвертый — Средиземноморский — центр, лежащий по берегом Средиземного моря, породил до 110 видов и среди них маслину, рожковое дерево и различные кормовые травы, несколько видов чечевицы, овощей.

Пятый Отдельно рассматривает Вавилов сравнительно маленький Абиссинский центр. Пройдя по этой гористой стране 2 тыс. км, Николай Иванович обнаружил тут до сорока оригинальных.

(Окончание см. ив 22-й стр.|

*

16