Млн глзея

злшипяида

Михаил БЕЛОВ, профессор, и Юрий МЕДВЕДЕВ, журналист

ПОВЕСТВОВАНИЕ О ДРЕВНЕМ ГРАДЕ, ВЫШЕДШЕМ ИЗ МОРЯ СТУДЕНОГО И КАНУВШЕМ В /1ЕТУ, ВКЛЮЧАЮЩЕЕ В СЕБЯ РАССКАа ПРОФЕССОРА ИСТОРИИ, ИСТОРИЧЕСКИЕ ДОКУМЕНТЫ, ЦИТАТЫ ИЗ ДРЕВНИХ КНИГ И ССЫЛКИ НА ОНЫЕ, А ТАКЖЕ ЗАМЕЧАНИЯ, ПО БОЛЬШЕЙ ЧАСТИ СЕНТИМЕНТАЛЬНЫЕ, ОДНОГО ЖУРНАЛИСТА, ЛИЦЕЗРЕВШЕГО ВООЧИЮ РАСКОПКИ УПОМЯНУТОГО ДРЕВНЕГО ГРАДА.

Неподалеку, метрах в ста вверх по течению, реку переплывал сохатый. Переплывал не опасливо, даже не глядя в нашу сторону, и скользила рядом тень его головы, увенчанная каменными зарослями рогов. Зверь вылез на песчаный берег, отряхнулся, замер, прядая ушами: в родниковой северной вышине кричали гуси. Они были словно вышиты крестом на блеклом полотне неба. «Заря огнем холодным позолотила их. Летят они свободно, как старый русский стих», — пришли на память слова поэта. Свободно, как старый русский стих, проскальзывали птицы над былинными просторами извечного безмолвия. Над рекой, где метровые щуки выпрыгивают из воды и в воздухе на миг, на мгновенье зависают их плавно искривленные, как ятаган, тела, отсвечивающие холодом глубин. Над карликовыми березками и лиственницами-великаншами.

Здесь, в вольготных этих краях, плыть бы на струге, распустив лепестки парусов. Плыть, распевая вальяжные песни ушкуйничьи. Но дюралевая лодка-«каэанка» не легкокрылый ^стРУ^гг У коего «нос, корма по-туриному, бока взведены по-звериному», и бензинный мотив мотора — не старинный напев.

И все же я плыл в Мангазею.

Мангазея... Вглядитесь попристальней, вслушайтесь повнимательней: Ман-нгаа-зеяаа.

То ли ветер поет в ветках дерев, то ли мальчишка-пастух губами к жалейке прикоснулся, то ли льдины, гонимые ледоходом, тонко звенят-вызванивают. Или, быть может, одолев завихрения пространства и времени, слуха коснулся отзвук вещих струн Бояновых?

«...Да из орды, Золотой земли, из тоя Могозеи богатыя».

Много ли знал я о Мангазее, когда решил добраться до древнёго заполярного городища? Положа руку на сердце — почти ничего. Знал, что еще в царствование Бориса Годунова возникла эта «благословенная», «украсно украшейная» вотчина, просуществовавшая всего что-то около полстолетия. Знал, что по влиянию своему на судьбы освоения сибирских земель, на географические открытия в тамошних местах, на развитие народного арктического мореплавания «Мангазея златокипящая» несравнима ни с одним сибирским городом. Все это я прочел у архангельского писателя Михаила Скоро-ходова, который вместе с потомственным помором Дмитрием Буториным на карбасе «Щелья» прошел древним морским путем от устья Северной Двины до Мангазеи. Но сразу же возникал целый рой вопросов:

Во-первых, почему «златокипящая»? Золото там плавили, что ли? Кому и зачем понадобилось плавить драгоценный металл черт те где, аж за Полярным кругом?

Во-вторых, полвека — срок слишком малый, чтобы средневековый город возник (на вечной мерзлоте!), построился да еще бы и «влиял на географические открытия». Одно дело — сработать город в эпоху евиа, авто и прочих механических чудес, другое — в век царствования топора.

В-третьих — и это самое загадочное, куда ни с того ни с сего делась Мангазея, ежели была она столь могущественна? Как случилось, что не только городище, но и воспоминания о нем развеялись, растворились, канули в быстротечную Лету?

На все эти мучившие меня вопросы надеялся я получить ответ. Ибо знал еще и то, что вот уже три месяца в Ман-гаэее работает экспедиция Арктического и Антарктического института, возглавляемая профессором Михаилом Ивановичем Беловым.

...Заря догорела. Из-за широкого плеса ветер донес запах костра. Направо, над откосом, в порывах сиверка трепетало на шесте диковинное полотнище, похожее на хоругвь из иллюстраций к древнерусским сказаниям. Еще минута — и лодка причалила к берегу Мангазеи...