Техника - молодёжи 1970-10, страница 67£ С Т £ С Т 3 О ДЕРЕВА Е. КАРАВАЕВА, кандидат архитектуры ЯЛ огда знаменитый «Кон-Тики» пе-■*ресекал океан, многие предсказывали, что бальзовые бревна пропитаются водой — и плот утонет. Но этого не произошло. Оказалось, что в лабораторных ус^Ьвиях испытывали подсушенную бальзовую древесину, которая действительно легко пропитывается водой, а свежие стволы, наполненные смолистым соком, ее не пропускают. Не так просто угадать капризы в поведении древесины. Еще труднее предотвращать или использовать их. И в этом деле опыт мастеров прошлого незаменим. Оригинальные деревянные стропила, поставленные на Московском манеже инженером Бетанкуром, великолепно служили свою службу больше ста лет. Они были как будто заколдованы от всякой гнили и жуков-древоточцев. Но в 40-х годах нашего века, во время войны, внезапно началось разрушение стропил, и инженерам пришлось задуматься над причинами болезней древесины. Выяснилось, что при постройке весь чердак Манежа был засыпан необычным утеплителем — махоркой. Когда же в Манеже разместился гараж, драгоценную махорку обнаружили и искурили. Различные вредители накинулись на ничем не защищенное дерево. Вот и выходит, стропила пролетом в 45 м оберегала от разрушения обыкновенная махорка. Сваи, на которых стоит Большой театр, начали гнить только тогда, когда речку Неглинку убрали в трубу и опустился уровень грунтовых вод. Сваи, «привыкшие» к жизни в воде, сдали — и появились трещины в надземных частях постройки. Каждого, кто бродил по болотистым лесам Подмосковья, наверное, не раз обманывали белые стволы сгнивших берез — стоит дотронуться до них, и деревья рассыпаются. Тонкая оболочка бересты наполнена полусгнившей трухой. Чудесные свойства бересты издавна использовали строители. Ее употребляли в качестве гидроизоляции. Не случайно этот живучий материал донес до наших дней записки древних новгородцев — знаменитые берестяные грамоты. Бересту подкла-дывали под мауэрлаты и под тесовые кровли, из нее делали туески и короба. Некоторые церковные и монастырские легенды, связанные с «обретением нетленных мощей», обязаны своим появлением именно бересте. Так, в начале царствования Ивана Грозного в Переславле-Залесском при перестройке церкви было найдено тело погребенного в XIII веке князя Андрея Смоленского, обернутое берестой. Одежда и волосы сохранились так хорошо, что Андрея стали считать святым. Из Москвы вызвали специальную комиссию духовенства. Правда, к ее приходу труп, открытый действию воздуха, рассыпался в прах, но свидетели продолжали утверждать, что видели не тронутое тлением тело, запомнили цвет волос и одежды. Бересту из погребения Андрея жители Пере-славля растащили по кускам, считая, будто она приносит исцеление больным. Этот рассказ, записанный местными летописцами, наводит на мысль, что изолирующие свойства бересты использовали не только строители. Бересту подкладывали в сапоги. Тогда получались «сапоги со скрипом», неуязвимые для воды, а ноги в них не потели. (Такими же свойствами обладает рыбий пузырь, который испаряет влагу изнутри, но Не пропускает ее снаружи.) В отношении теперешних художников и строителей к дереву заметны две противоположные тенденции. С одной стороны, все больше и больше скульпторов стараются уловить в причудливых изгибах узловатых корней и веток очертания живых существ или просто любуются затаенным движением самих корней, в котором отразилась «борьба» дерева за жизнь, «стремление» добыть соки из земли, устоять перед враждебной силой ураганов. Эти «идеи корня» воспринимаются подсознательно даже теми, кто считает отшлифованные фрагменты веток и корней ничего не выражающей «абстрактной» скульптурой. С другой стороны, в современной отделке интерьеров и в мебели дерево постепенно теряет свои природные художественные свойства. Его как бы приравнивают к пластикам. Глядя на полированную поверхность столика, не ощущаешь даже направления волокон. Как будто это материал, конструктивные свойства которого не изменяются от плоскости среза! Отделка зданий вертикальными деревянными рейками играет роль некой драпировки, ограждающей человека от холодных поверхностей сборного железобетона; но, проектируя такую отделку, художник не стремится заставить зрителей ощутить толщину ствола, рисунок сучков... Одним словом, в архитектуре дерево теряет свои врожденные черты, и тогда они врываются в здание уже в качестве скульптуры, в виде обрубков узловатых стволов и корней. Иначе относится к свойствам дерева народное зодчество. Особенности материала не скрываются, а, наоборот, подчеркиваются мастером. Так, столбы ворот и ограды «заплота» сохраняют форму стволов со всеми утолщениями. Только сучья срублены. Даже фактура поверхности сохраняется, где только можно, под снятой корой. Поэтому столбы ворот выглядят, как стволы деревьев с обрубленными ветками и вершинами, а иногда и в действительности — это настоящие деревья. Хозяину подчас удавалось выбрать место для ворот там, где росли сосны или лиственницы на нужном расстоянии друг от друга, И это не прихоть художника, а осознание природы дерева. Ведь под его корой — гладкая поверхность, неуязвимая для дождя, а корни приспособлены к «работе» в земле. Когда же естество дерева приходится нарушать, плотник ощущает потребность искупить последствия этих нарушений. Если вершина срублена и верхняя плоскость столба открыта для дождя и снега, мастер затачивает столб конусом или укрепляет на нем особую крышу, похожую на шляпку гриба, обязательно обтекаемой формы, чтобы вода не просачивалась в раскрытые поры. Для кровли придуман тоже неуязвимый материал — драницы. Это нечто вроде лучин, отщепленных от бревна. Техника изготовления драниц обеспечивает разрыв дерева по направлению волокна. Поэтому дождевые струи стекают по нетронутым волокнам драниц, как по желобкам, не впитываясь в древесину, в то время как пиленый тес раскрывает поры навстречу дождю. Крыши из 63 |