Техника - молодёжи 1970-11, страница 50

ТАЙНА ™ мим

„императрицы Я»и«

МАРИИ" ^тт

а

I

7 октября 1916 года на севастопольском рейде взорвался и затонул линкор «Императрица Мария». Комиссия, учрежденная для расследования причин катастрофы (одним из членов комиссии был академик А. Н. Крылов), остановилась на трех версиях: 1) самовозгорание пороха, 2) небрежность в обращении с огнем или порохом, 3) злой умысел.

„ПЛЕМЯННИЦА" ГРИШКИ РАСПУТИНА

За два месяца до гибели «Императрицы Марии» командующий Черноморским флотом адмирал Эбергард получил записку, весьма смахивающую на ультиматум:

«Мы тебя знаем и верим тебе, но если ты хочешь преуспеть, должен подчиниться нашей воле. Григорий Распутин

Адмирал не привык к ультиматумам: он вернул записку. Адмирал еще не понимал в полной мере, чем рискует и какие последствия сей поступок может иметь.

Эбергард переоценил свои силы.

Распутин, казалось, вначале проглотил обиду. Но вскоре Эбергарду вручили новое послание:

иПосылаем тебе наше благословение — образок. Ты же,, в знак подчинения нашей воле, должен жениться на нашей племяннице, ныне проживающей в Севастополе (прилагался адрес. — A. EJ... Григорий Распутин».

Эбергард вызвал адъютанта и, вручая ему записку Распутина, срывающимся от ярости голосом приказал:

— Адрес здесь имеется Чтобы этой «племянницы» через двадцать четыре часа в Севастополе не было. Это приказ...

Через несколько дней Эбергарду было предложено сдать командование флотом вице-адмиралу Колчаку, охарактеризованному историком достаточно красноречиво: «ярый монархист, близкий к реакционным

(Окончание. Начало в № 10 за 1970 г.)

кругам Ставки и Морского министерства».

История с «племянницей» явно приобретала иную окраску. Судьба «племянницы» больше не волновала Распутина. Значит, он кому-то расчищал путь. Но кому?

Как выяснилось впоследствии, женщина, на которую указывал в своих записках Распутин, была связана с прогерманскими петербургскими кругами, а значит, и с германской разведкой.

ЕЩЕ РАЗ О ЗЛОМ УМЫСЛЕ

Каждому, кто сейчас возьмет дело о гибели «Марии» в руки, станет ясно, что элементарная логика требовала расширить заключение по третьей версии и распространить выводы на более широкие и важные явления, чем гибель корабля сама по себе.

А\ог ли Крылов или любой другой член комиссии не знать о том, о чем знал в Петербурге любой самый заурядный чиновник, — о всемерном покровительстве всему прогерманское при дворе и о роли, которую играл там Распутин? Конечно, нет!

В книге «Мои воспоминания» Крылов уже ничему не удивляется. Особенно после того, как прочел опубликованную после революции переписку между царицей, бывшей в Царском Селе, и царем в Ставке, а также дневник французского посла Палеолога. «Эти две книги, — гневно пишет Крылов, — надо читать параллельно, с разностью примерно в 4—5 дней между временем письма и дневника. Видно, что письма царицы к царю перлюстрировались и их содержание становилось известным. Например, царица пишет: «Генерал-губернатор такой-то (следует фамилия), по словам нашего друга (Григория Распутина. — А. Е.), не на месте, следует его сменить». У Палеолога дней через пять записано: «По городским слухам, положение губернатора такого-то пошатнулось, и говорят о предстоящей его смене».

48