Техника - молодёжи 1971-12, страница 10

Север требует сейчас от строителей знания сложной техники и упорства, высокой человеческой прочности. Пройдет немного времени, и помощник машиниста экскаватора Анатолий АСАНОВ не уступит в мастерстве ветеранам полярных строек.

В 30-х годах оно разрослось, именовалось уже рабочим поселком при небольшом химическом заводе. А в сорок третьем его не стоило наносить и на двухверстку — война слизала стены, разметала фундаменты. «Впрочем, — говорил У'санов, — и шесть лет назад не было вокруг ничего, кроме поселка на болоте».

В шестьдесят третьем жили здесь три тысячи человек. Пятьсот из них были комсомольцами. Они писали первую страницу новейшей истории Киришей.

Два года спустя комсомольцев здесь стало тысяча шестьсот.

Ленинградские архитекторы спланировали город. Многоэтажные дома на сто тысяч человек. Инженеры спроектировали мощную ГРЭС и огромный нефтеперерабатывающий завод.

Город, завод, станцию строить нужно было на пустом месте и быстро. Стройку объявили комсомольской. Ударной. Всесоюзной.

Строили быстро. На полсотни километров вклинилось в лесные болота первоклассное шоссе. По нему везли в Кириши бетон,

сваи и секции кранов. На берегу Волхова, у порога стройки, машины, буксуя, спускались к вОде и подолгу ждали парома. Начальники строительных управлений твердили как заклинание: «Мост, мост, мост!..»

Мост построили. С него виден завод и город. Тогда, в шестьдесят восьмом, отсюда уходили на северо-запад эшелоны отличного топлива, а в городе жили десятки тысяч химиков и строителей.

Тогда, в шестьдесят восьмом, Усанов привел меня на берег, к изъеденной осколками и пулями, оплывшей кирпичной стене. Ее укрепили, прибрали вокруг, припорошили площадку чистым речным песком, а невдалеке подняли на постамент ладную «тридцатьчетверку». Там, из стены, над бывшим двернЫм или оконным проемом, торчала ржавая балка. Искореженный взрывом, рваный двутавр. И на нем, на плоской его шейке, кто-то выцарапал гвоздем или ножом, а может быть, найденным здесь же осколком: «Я знаю, город будет!» И было видно, что надпись недавняя, свежая, не тронутая дождями прошедшей недели. Мы долго спорили, есть ли у Маяковского в этой строчке восклицательный знак, и так и не убедили друг друга. Просто решили, что он на месте здесь — этот знак.

Воздух был чист, и не было среди запахов талой воды и леса жирного запаха сажи, хотя у горизонта рвался с черной трубы огонь. Пламя густело, расплывалось фиолетовым дымом. Сутки напролет греет небо заводской факел. А Кириши — в трех километрах. И дома его светлы, окна чисты.

Возродили город люди и ветры. Строители пришли сюда, когда метеорологи отыскали у Волхова редкий цветок. Они перемножали секунды и метры, чертили мудреные схемы и говорили о розах.

«Розу» в Киришах. нашли редкую. Постоянную розу ветров — необходимое условие для строительства города близ химического завода. И строили под этой розой так, что статистики не успевали класть цифровые штрихи на портрет района...

Белые ночи и болота Якутии светлей и обширней. Розы? Когда у Волхова пахнет талой водой и вербой, в Якутии вас учат определять, опасно ли выходить из дому: «Плотно сожми губы — и выдох. Просто выдох. Слышишь, свистит? Стало быть, дело табак — за пятьдесят...» Самая уникальная роза ветров «цвела» бы здесь зря.

Когда в Мирном или Айхале вам говорят о том, что стоимость доставки сюда материалов и оборудования равна стоимости перевозки по маршруту Земля — Луна, в голосе человека, повествующего «об этой чертовщине», слышится странная смесь гордости и горечи. И еще парадокс: огромные горнодобывающие комплексы окупаются здесь в три-четыре года: «При всем при том, — скажет Вам Руслан Ми-наевич Саминский, начальник строительства Удачного, — «камешки» стоят того, чтобы самолетами забрасывать в Мирный, Ай-хал и сюда, на трубку «Удачная», яблоки и бензин, экскаваторы и самосвалы».

Сжать губы, выдохнуть и слушать: свистит? И если да, то дело табак, за пятьдесят... Р-р-рро-мантика! И, слушая Вишнякова, машиниста экскаватора, человека уже в годах, черно-бурого, с надвое расчесанной серебристой бородой, двадцать один год не расстающегося со своим СЭ-3, думаешь: одиннадцать лет он на Крайнем Севере, почти с нуля, а ведь год здесь — за два «материковых», и чуть не так вдохнул — табак дело...

Дело табак... 13 июня 1955 года радист записал: «Закурили

«Здесь мой дом», — говорит Таня ИВАНОВА. И ее дом здесь — не четыре стены и крыша. Пройтр поселком: вот эта школа — ее и этот дом — тоже, и тот... А будет — целая улица. Ее улица.