Техника - молодёжи 1974-02, страница 48

поторопился бы показать саму свободу, это оказалось бы гибельным для судьбы его труда, и не через 70 лет, а гораздо раньше озлобленная схоластика провозгласила бы:

«Утверждать, что Солнце стоит неподвижно... мнение нелепое и ложное с философской точки зрения и формально еретическое.

Утверждать, что Земля не остается неподвижной и обладает даже суточным вращением... есть мнение нелепое, ложное и греховное с религиозной точки зрения».

К счастью, было уже поздно. На земле уже жили и Галилей, и Кеплер — святые апостолы Коперника. Церковным догматикам удалось лишь запретить истину, но тем самым они сделали ее лишь более желанной. Не недогадливость, а прозорливость проявил Коперник, ограничившись безобидной на первый взгляд математикой свободы. Да и разумно ли вообще предполагать, что человек, с присущим ему интуитивным прозрением и отчаянной храбростью в одиночестве восставший против 1500-летней рутины геоцентризма, не увидит будущее своей идеи?

Века отдаляют нас от тех времен, и многие считают, что Копернику было очень просто расправиться с узаконенным столетиями заблуждением. Это не совсем так. Система Птолемея делает честь своему автору, она является сложной математической постройкой, дававшей возможность производить астрономические расчеты с вполне, удовлетворительной точностью. К&к это ни парадоксально, было бы несправедливым считать астрономию Гиппарха и Птолемея ненаучной. Это уточнение возвышает гений Коперника, ибо оно не недооценивает его противников. А среди них и сильнейший враг — очевидность. Существует ли нечто более очевидное, чем «заклятый ход Солнца»? И кто станет отрицать, что небесные светила движутся вокруг Полярной звезды? Только несколько блуждающих планет нарушают простоту картины, но Птолемей применил всю силу своего блестящего математического ума, чтобы узаконить и их ход.

Отказ от очевидности является самым самоотверженным и поразительным шагом в рассуждениях Коперника, торжеством его первой «безумной» идеи. Астроном, или, лучше сказать, космолог, из Фром-борка подготовил мир к встрече с Ньютоном, к торжеству теории относительности. Трудно поверить, не хочется верить, что человек, столь способный на духовное

дерзновение, не вглядывался бы далеко вперед и не чувствовал ответственности за свою космическую самоотверженность.

«Я долго колебался, опубликовывать ли мои исследования...» Годами друзья уговаривали его написать о своих мыслях... Но зачем? Лишь для того, чтобы педантично отшлифовать каждую деталь? Из-за чрезмерной добросовестности и необходимости укрепить неуязвимость перед пятна-дцативековым авторитетом? Так утверждают историки, и, конечно же, они правы. Но все же в своих вычислениях Коперник допускал и неточности, и грубую приблизительность. Может быть, была и другая причина для колебаний — ни с ке>* не разделенная, но прочувствованная и понятая драма идей. Драма, которой не мешали ни борьба между научным мышлением и догматическими спекуляциями, ни противоречие между познанием и религией; это первое столкновение в методике познания между старой классической дедукцией, изящной и стерильной, и новой, грубоватой, но плодотворной индукцией. Ни один революционер в науке не расставался с отжившим без ностальгической боли.

Драма Коперника была еще более глубокой, так как он и по сану, и по убеждениям служил богу. Он был искренне верующим, так же как и все его современники. Конфликт с церковью с беспощадной ясностью означал для него и конфликт с богом. Ученый Коперник породил этот конфликт, священнослужитель Коперник стремился избежать его.

«И если найдутся празднословы, несведущие в математических науках, которые позволили бы себе осудить или опровергнуть мое начинание, намеренно искажая некоторые места в святом писании, то я не буду обращать на них внимания...»

К чему эти опасения? Почему «искажается» святое писание? Богослов Коперник отлично знал, что его открытие противоречит буквальному истолкованию библии и, несмотря на риторичность своей защиты, очевидно, отдавал себе отчет в том, что гармония между «гелиоцентризмом» и Ветхим заветом нарушена. Ученый Коперник не мог не понимать, пусть даже интуитивно, что посягает на небеса. Если Земля ничем не отличается от других планет, чем объяснить странное покровительство к ней небесного отца? Мучил ли этот вопрос фромборкского католика? Видел ли он в нем «иску

шение лукавого»? По всей вероятности, да. Чтобы очиститься от него, он и обратился к римскому папе, чистосердечно посвятив - ему свою книгу — один из первых документов, свидетельствующих о разрыве Человека с богом. А надо признать, чтобы не судить несправедливо, что разрыв этот, даже смутно ощутимый, был мучительным и трагическим. Бог вынужден был отступить, но Николай Коперник не желал изгонять его ни из своей души, ни из своей системы, может быть, поэтому он и не притронулся к старой гелиоцентрической системе мира.

И другая сокровенная забота была у Коперника, самая большая забота — о Человеке, ибо именно он — центр вселенной. Эйнштейн говорил: «Коперник призывал человека к скромности». Отрицая систему Птолемея, учение Коперника глубоко ранило ее психологическую предпосылку и оправдание — эгоцентризм. Самозабвенное «я», наслаждавшееся волшебной музыкой сфер, вдруг стихло с жалобным стоном. Земля превратилась в затерянный в космическом океане плот для потерпевших кораблекрушение, музыка сфер заглохла «в вечном молчании бесконечных пространств», что так напугало Блеза Паскаля. О судьбе этих людей не мог не заботиться гуманист Коперник.

Понимал ли великий ученый, что, отнимая самозваное право человека на самообожествление, он указывал ему путь к истинному достоинству и величию, что башня во Фромборке превратилась в наблюдательный пункт планеты и что сам он был первым, взявшим руль в свои руки?

Поистине непосильная ответственность. Й ее нельзя было разделить с экипажем. Есть вещи, которые остаются тайной одного кормчего. Тайной, которая обрекает его еще на большее одиночество, но кормчий живет для будущего.

Вероятно, Коперник все это знал и колебался, сомневался, отрекался тысячи раз, пока наконец, собрав все свое мужество и все силы, не решился — во имя Человека и принося извинения богу — опубликовать свое послание в будущее. И ничего странного нет в том, что после этого он скончался.

Говорят, он получил первый экземпляр своей книги за несколько часов до смерти. Это было 23 мая 1543 года, но уже по календарю Коперника.

Перевела с болгарского М. ВЛАДОВА

45