Техника - молодёжи 1974-09, страница 40

Чисто, просторно. Вентиляторы гонят по коридору пряные запахи канифоли и горячей пластмассы. Отовсюду доносится прерывистый стрекот машин. Двери то и дело распахиваются, пропуская стайки ребят и девчонок. Им лет по 14—17.

Я знаю, что иду по заводу, но очень уж здание похоже на обычное, школьное, уж больно молоды бригадиры и рабочие... Я знаю, что иду по заводу, но завод называется школьным, й потому особенно настойчиво ищешь приметы характерного школьного бытия, школьных отношений. И когда позже признаешься в этом директору, Валентину Федоровичу Карманову, он, улыбаясь, говорит;

— Конечно, здесь школа. Но особая. Школа, где все классы — подготовительные. «Чайка» — как мост между островом школьной жизни, школьных отношений и материком жизни «взрослой», в которой все намного сложнее: и отношения между людьми, и сами люди.

В кабинете В. Карманова нас четверо. Директор и ребята — рабочие московского опытно-экслеримен-тального школьного завода «Чайка» Лена Покатило и Виктор Соколов. И мы договорились о том, что спрашивать могу не только я, что и я обязан откровенно отвечать на вопросы всех присутствующих. И первый вопрос был ко мне.

— Вспомните ваши школьные годы, — предложил мне директор завода, — как вы и ваши товарищи расценивали практиковавшиеся тогда формы трудового обучения, профориентации?

— Слесарному, токарному и столярному делу обучали нас в подвале школы. Стояли там верстаки и три-четыре станка: токарные и сверлильный. Подвал — место уютное, «трудовики» держались с нами по-товарищески, работой и наставлениями не обременяли. Понимали, что неинтересно нам раз за разом опиливать заготовки под никому не нужные молотки, а токарные станки доверяли нам с опаской — ремонтировать их было сложно.

— Молотки? Неинтересно, — сказал Виктор Соколов. — Но почему же вам станки не доверяли? Я вот работаю на программированном полуавтомате... Скучно вам было, — резюмировал Виктор.

Я согласился. Нам и вправду скучно было смотреть, как летели в мешки и ящики для мусора березовые рукоятки и стальные головки молотков, скучно было записывать в тетрадках углы заточки резцов и названия узлов станка, который так берегли от нас. И что более всего понравилось мне в цехах «Чайки», так это то, что на лицах ее рабочих не было отпечатка той скуки, которая одолевала нас на уроках труда пятнадцать лет назад.

Было конкретное дело, выполнялись государственный план и социалистические обязательства, начислялась заработная плата, осваивалась специальность. Школьники шли в настоящую жизнь, утверждая себя в настоящем деле. В деле, как сказал Виктор Соколов, государственной важности. И сказал без иронии в голосе. Какая уж тут ирония, если продукцию «Чайки» знают не только в нашей стране, если десятки предприятий и магазинов «рвут ее с руками».

— В девятой пятилетке, — рассказывал директор «Чайки», — наш завод выпустит продукции на 14 миллионов рублей. Производительность труда за пять лет возрастет на треть. И 28 процентов стоимости продукции ->авода в 1975 году придется на долю ученического производства. Наши изделия идут в 128 городов страны. И в Румынию, Венгрию, Югославию. Заказчики наши — сотни лабораторий, НИИ и КБ. Спрос на продукцию всех цехов огромен. Нарасхват идут в Московском ГУМе комплекты платьев для кукол. У нас есть типография: «Чайка» исправно и быстро выполняет заказы на различные полиграфические работы.

ВАМ, ВЫБИРАЮЩИЕ ПРОФЕССИЮ

Школьный завод: 10 лет поиска

Леонид МАРКОВ, наш спец. корр.

Микроэлектрод в и-гатели с маркой «Чайни» — «сердце» многих элек-тромеханичес к и х игрушек.

Раньше, бывало, конструкторы кукол, добиваясь, чтобы кукла шагала, одновременно размахивала руками и качала головой, размещали в теле куклы нескольно двигателей и редуктор (на рисунке

вверху). Инженеры «Чайки» спроенти р о в а л и двухвальный микроэлектродвигатель (внизу): с таким «сердцем» кукла, не обремененная редунтором, выполняет одновременно несколько движений.