Техника - молодёжи 1976-02, страница 60

Ванос. — Мы остаемся, а ты, капитан, пойди выясни, что за штука. Идет?

— И почему ты против? — с легким раздражением проговорил Игорь. — Что это тебе — звезда из антивещества? Четвертое измерение?

Он тогда подумал: что это с ними?. И сам дал ответ, простой, как все, чему предшествует слишком глубокий опыт. Землю хотят. Землю. Это он увидел в равнодушно сощуренных глазах Ваноса, в небрежной позе Игоря, в колких замечаниях н шутках Яна.

Но он пошел. Пошел узнать.

Едва капитан спустился к прозрачной трехстворчатой двери, как она мгновенно распахнулась. Небольшой холм, по обеим сторонам которого спирально закрученные внткн пластмассовых лестниц-эскалаторов. Пустынно, от светлых стен безликих тонов веет прохладой, сверкают движущиеся ступени.

Он поднялся на лестницу, которая быстро домчала его до крыши воронки — огромного овального зала, вдоль стен которого вплотную друг к другу стояли прозрачные параллелепипеды, пустые внутри, но с поставленным посредине на пластмассовые подпорки плоским кругом с загнутыми краями. Круг соединялся с полом какнм-то матовым конусом. Это н было таинственное АБЭВ — блюдо возбуждения и воспоминания.

Перед блюдом стояло кресло с наклонными держателями для головы. С крыши параллелепипеда свешивались четыре манипулятора.

Почти на всех креслах сидели инопланетяне. Сидели неподвижно, склонившись над блюдами, уперевшись в держатели и устремив отсутствующий взгляд в пространство.

Все-таки это было немного жутковатое зрелище.

Капитан подошел к свободному параллелепипеду. Мгновенно в стеклянной стенке образовалось отверстие. Проход в стене сразу же затянулся. Капитана облепила тишина. Он сел в кресло, которое, изменив форму, плотно облегло его тело, наклонился к блюду Подбородок уперся в держатели. Капитан посмотрел вниз.

В зеркальной поверхности круга четко отразилось его лнцо — слегка раскосые серые глаза, рассыпавшиеся светло-каштановые волосы, плотно сжатые губы...

Потом отражение начало стушевываться, блекнуть и, наконец, совсем погасло. Блюдо потемнело, стало объемным и глубоким, появились странные светлые пятна, их делалось все больше и больше... Проступили какне-то неясные изображения. Вдруг словно что-то взорвалось в памяти, мгновенная яркая черта распорола блюдо...

...Раскаленный шар солнца садился в поле, прнжнгая траву. В звенящем вечернем воздухе будто запахло палеными ромашками, повеяло густым ароматом запоздало цветущих вишен, ннзко плывущим над разогретой землей. Над разнотравьем склонились конн. волоча грнвы по жарким тяжелым копнам.

В выцветшем голубом небе на распластанных крыльях медленно парит коршун. Стрекочут кузнечнкн. Облака краснеют в догорающем костре сожженных солнцем трав.

На пригорке примостилась деревушка, принимая в свою единственную улочку узкий ручеек пыльной дороги, уныло петлявшей через холмы. Сннне головки васильков в поле ржи. Коршун падает куда-то, загибая крылья. 11о лугам бежит, широко раскинув рукн, кто-то в ярком комбинезоне. Мелькают подошвы, разлетаются на бегу черные волосы, в цветах поет ветер. Человек оборачивается. На загорелом лице пепельным цветом блестят глаза. Над лугами возносится звонкий, почти мальчишеский смех. Это Игорь. И вон еще двое бегут по пояс в колышущейся траве Ванос н Ян. Все трое громко хохочут, валятся на землю, приминая цветочный ковер.

— Капитан! — зовут онн. Так давно его не звали по имени...

Конн настороженно подымают головы, прищуриваясь, смотрят вокруг н снова тонут в травах.

— Иду-уу! — откликается капитан.

Конечно, он сейчас же идет!

Прыгает откуда-то сверху, падает, захлебывается в дурманящем запахе полей. Лежит, не в силах подняться.

смотрит снизу на небо в пестрой рамке нз трав.

И вдруг его охватывает неудержимый смех. Он хохочет в полную силу. Лошадн срываются с места и уносятся. Как ветер, как стрелы.

Капитан, вскочнв, осматривается кругом. Какое все родное, свое!

— Мы вернулись! Да вы понимаете, мы уже вернулись! — кричит он во весь голос и снова падает, широко расставив рукн, как если бы он мог обхватить нмн всю Землю.

— Земля моя... — шепчет он. И громким счастливым криком добавляет, перевернувшись на спину: — Зе-е-емля-а-а-а! I

— Земля! Земля! — подхватывают холмы.

— Земля... — повторяет ветер, как будто бы впервые осмысливая значение этого слова.

гЬь I

к '

ч