Техника - молодёжи 1979-04, страница 29

БЕЗЗАВЕТНОСТЬ

БОРИС ТИМОФЕЕВ, наш спец. корр.

Лучшая пора в Приморье — сентябрь. Тепло, сухо, солнечно. Время летних муссонов с их непостоянством и дождями прошло, а сезон зимних еще не настал, и природа словно полызуется этой краткой передышкой, своеобразной сменой декораций, чтобы пожить умиротворенно ч тихо.

Живописна дорога, ведущая из Владивостока в Уссурийск: узкая лента шоссе извивается между сопками, стремительно взлетает на их пологие вершины и так же стремительно опадает вниз, в цветущие зеленые долины, яркость которых воскрешает в памяти облик субтропических долин Кавказа и Крыма.

Но вот машина сворачивает с шоссе на проселок, некоторое время едет по нему и наконец останавливается: дорогу перекрывает оригинальный шлагбаум — длинная слега на столбах, похожая на те, какими в русских деревнях загораживают выгон.

Приехали.

Выходим из машины. За шлагбаумом — поляна, дом, увитый то ли плющом, то ли хмелем, а в стороне — сарай, возле которого стоят прислоненные к стене косы и небольшой стожок. Тишина. Солнечный безветренный день. Белые кучи облаков. Щебечут птицы. Буйная зелень, как будто и не осень на дворе, а пора сенокоса. И хочется

...Следить — а куда

торопиться — Отчаянный гон облаков, Земле поклониться, напиться Из светлых ее родников...

Горно-таежная станция Дальневосточного научного центра — цель нашей поездки. К обговоренному сроку мы, к сожалению, опоздали и прибыли, когда хозяин уже отчаялся дождаться нас. Он появляется на крыльце, радостно-возбужденный, загорелый, в шляпе с дырочками.

Тит Петрович Самойлов, заведующий станцией. Как скоро выясняется, ему за семьдесят, но он по-молодому бодр, энергичен и подвижен. Живет и работает на станции с 1932 года — сорок шесть лет! Не знаю, кого как, а меня эта цифра поразила. Я родился как раз в тридцать втором и поэтому могу осязаемо соизмерить этот срок со своей жизнью, куда вместились и война, и годы ученичества, и служба в армии, и двадцатилетний рабочий стаж, и многое другое, что отделено от сегодняшнего дня непреодолимой завесой прошлого...

Тит Петрович занимает место во главе нашей группы. Сразу же за домом мы попадаем в мир» где причудливым образом перемешались растительные зоны и пояса. Неведомые, невиданные деревья и кустарники окружают нас, они красочны и многолики, и вся окрестность выглядит так, как, может быть, выглядело седьмое чудо света — знаменитые сады Семирамиды. Восьмое мы зрим воочию.

Вся флора Дальнего Востока собрана на этом клочке земли, даже реликты, произраставшие в лесах далекого третичного периода, такие, как бархат амурский, аралия элеутерококк, граб сердцелистный. Пощаженные коцца-то великим оледенением, которое не опалило холодом уссурийской природы, они живут, чтобы восхищать и радовать человеческие поколения.

А здесь их высадил и взрастил человек, который идет сейчас рядом с нами, походя ругает кабанов, совершающих каждую ночь разбойничьи набеги на станцию, уважительно вспоминает о недавней гостье — тигрице с котенком и рассказывает, рассказывает. Он знает каждое растение и порой, еще не дойдя до дерева или куста, еще не видя их, точно указывает их местоположение. Кажется: разбуди его ночью — он и тогда отыщет нужное.

Вообще Тит Петрович отменно знает местные условия и рассказывает не только о своей станции, но и о многом другом, например, где, на каких склонах — северных или южных — в Приморье выгоднее сажать зерновые и овощи; когда лучше высаживать ту или иную культуру, как ухаживать за ней, поливать, как готовить землю к посеву и т. д. Преданность земле обнажена в нем, как золотая жила. И ничем другим не объяснить его жизнь, как только этой кровной связью.

И еще одно удивление испытали мы, когда Тит Петрович под конец обхода ввел нас под темные своды вековой аллеи.

— Ну-ка угадайте, что за дерево? — спросил он, хлопну® ладонью по могучему шершавому стволу.

— Сосна! — в один голос откликнулись мы.

— Правильно. Веймутова, или белая, сосна. Родина — Америка. А сколько ей годочков?

Вопрос показался слишком простым: достаточно взглянуть на могучие стволы, которые едва ли обхватишь руками, на кроны, что сплелись между собой в полуста

метрах над землей, чтобы почти точно вычислить возраст деревьев.

— Сто — сто двадцать лет, — сказал кто-то.

— Не угадали! На восемь десятков ошиблись. Эту аллею мы с женой сажали. Сорок лет ей.

И Тит Петрович рассказал, что Веймутова сосна отличается необыкновенно быстрым ростом и практически при жизни одного людского поколения достигает коммерческой кондиции, когда ее можно в широких масштабах использовать в хозяйстве.

Мы вернулись к дому часа через три, сели на лавки у веранды. Пока обменивались впечатлениями, Тит Петрович исчез, но вскоре появился в сопровождении жены, неся кувшины и бокалы.

— А теперь, милости прошу, отведать изделие Таисии Васильевны, собственноручное. — Он кивнул на жену, которая, приветливо улыбаясь, уже разливала ягодный напиток по бокалам.

Знак мастера угадывается сразу, в чем бы он ни проявлялся. А Таи-сия Васильевна — мастер. В самом высоком значении этого слова, ведь ею написана специальная монография о ягодах, а напиток, которым она нас угощает, лишний раз подтверждает тезис о единстве теории и практики...

В октябре прошлого года Таисия Васильевна и Тит Петрович Самойловы отметили золотую свадьбу. Пятьдесят лет вместе! Пожелаем же им доброго здоровья, а мудрость, ясность и счастье у них есть. Они не изменили земле, но возделывали и украшали ее и через то приблизились к истине, которая возвышает душу.

НАШ СОВРЕМЕННИК