Техника - молодёжи 1982-03, страница 47
Выдающийся писатель-фантаст нашего времени Иаан Антонович Ефремов родился три четверти века назад, в 1907 году. Писать он начал сравнительно поздно, но первые же его рассказы, опубликованные в 40-х годах — такие, как «Тань минувшего», «Олгой-Хорхой», «Озеро горных духов»,—сразу привлекли внимание читателей незаурядным знанием жизни, романтикой, отточенной литературной формой А 1957 год, в котором появился (впервые — на страницах «ТМ») роман Ефремова «Туманность Андромеды», общепринято сейчас считать началом нового, современного периода развития советской научной фантастики Более того? изданная недавно в Париже «Всемирная энциклопедия научной фантастики» открывается этим романом о коммунистическом будущем человечества. /}йтературному творчеству Ивана Антоновича посвящены многие статьи и книги; его произведения широко переиздаются у нас и за рубежом; недавно издательство «Молодая гвардия» выпустило в свет подписное собрание его сочинений. Находил время Иван Антонович и для ответов на многочисленные письма читателей, преимущественно молодых. В них он выступает как учитель, наставник, помогающий молодым людям найти свой жизненный путь. Публикуя «Обращение к молодым», датированное мартом 1958 года, и выдержки из писем Ефремова, мы хотим познакомить читателей «ТМ» с воспитательной стороной деятельности Ивана Антоновича. Может статься, кому-то из вас. дорогие товарищи, помогут в чем-нибудь слова замечательного человека, ушедшего от нас десять лет назад. Менее известна широкому читателю научная сторона его творчества, бывшая для самого Ефремова главной; о ней рассказывается в статье доктора биологических наук П. Чудииова, которую мы публикуем. ИВАН ЕФРЕМОВ: Познавать Публикуя выдержки из двух писем Ефремова, мы умышленно ие указываем адресата. Ведь в этих письмах, несмотря на их, казалось бы, частный характер, рассматриваются проблемы, волнующие очень многих людей, которые делают первые шаги в самостоятельной жизни. ЕДИНСТВЕННЫЙ И НЕИЗБЕЖНЫЙ ПУТЬ Отвечаю Вам с большим запозданием, потому что был в командировке, а не потому, что Ваше письмо оказалось для меня неинтересным. Наоборот, оно мне очень понравилось, и во многом из того, что волнует сейчас Вас, я узнал давно прошедшие дни и самого себя. Сказать *понравилось* — это неточно, нет. Ваше письмо сильно тронуло меня. Ведь почти совершенно так же, с поправкой лишь на разность эпохи (наше *возраст-ное расстояние* в тридцать с лишним лет — это ведь срок жизни одного людского поколения), и я мечтал о дальних странах, беспокоился о будущем человечества и страдал от первых столкновений с истинной неприглядностью жизни. Помню, как в холодном и голодном Петрограде 1921 года я забирался в громадную пальмовую оранжерею Ботанического сада и там, сидя на чугунной скамейке, вдыхая влажный и теплый воздух, грезил о тропиках... Помню, как в промежутках ме- наши первопубликации жду тяжелыми работами на всяческих погрузках и выгрузках пробовал писать свой первый роман (кстати, как и Вы — об Атлантиде) и как, очень быстро увидев свою беспомощность, прекратил занятия литературой на добрых восемнадцать лет... Помню... да, впрочем, можно очень многое рассказать в том же роде. Это называется романтикой и говорит о том, что у человека существует свой особый угол зрения на жизнь. Он относится к ней серьезнее, чем другой, и, с другой стороны, более неустрашимо, так как понимает, что истинная ценность явлений жизни для человека зависит прежде всего от глубины и силы переживания, впечатле* ния, которое она дает. Это обусловливает и очень легкую, в сравнении с другими, ранимость, чувствительность, а с другой стороны — более легкий и радостный путь по жизни. Последнее в том случае, если есть врожденный дар, — достаточный запас силы и выносливости, ибо романтик прежде всего самому себе доставляет бесконечное количество жизненных затруднений. Заглядывание на *другую сторону» жизни даром не дается. Когда-нибудь я напишу о своих первых плаваниях на Тихом океане. О том, как восемнадцатилетний матрос, попавший в одну компанию со всякой шпаной, сумел отстоять свое достоинство благодаря врожденной силе и боксерскому умению; как он за краткое время стоянок в Японии увидел нечто гораздо более интересное, чем портовые кабаки, у, впервые смог понять если не куда ему наёо идти в жизни, то какой стороны ее держаться (я имею в виду сторону эмоционально-психологическую). Мне кажется, что у Вас есть литературное призвание, но горе Вам, если Вы слишком рано пустите его в ход, не сумев еще, как Вы совершенно правильно выражаетесь, создать самого себя. Как это понимать? Мне кажется, что так — приобрести свои взгляды на любое явление жизни и свое отношение, основанное или на личном опыте, или, что также очень важно, на глубоком продумывании и прочувствовании опыта мировой культуры. Приобрести мудрость, которая не есть только знание, а «чувство — знание», которая дается больше страданием, чем радостью, часами тоскливого раздумья, а не мгновеньями победной борьбы. Вы — молодец, когда говорите о товарищах, как о хороших людях, несмотря на то, что они Вас не понимают. Они и в самом деле превосходные люди, но без той струнки в душе, которая звучит, отзываясь на обычно незаметные стороны жизни. Раз Вы так говорите, значит, у Вас нет зазнайства, нет представления о своей какой-то исключительности... Ваши тревоги за человечество мне также понятны, и в них Вы совершенно правы. Если смотреть |
