Техника - молодёжи 1986-10, страница 31

гии. И истоки всех этих наук — в трудах и идеях Ломоносова.

Многократно он писал о том, что лик Земли изменчив: там, где ныне горы, некогда расстилались моря, а место бывших гор заняли теперь низменности, провалы, впадины морей. Высказывал он и более конкретные положения, подтверждая их сведениями, почерпнутыми в результате изучения ископаемых остатков. «В северных краях,— писал ученый,— в древние веки великие жары бывали, где слонам родиться и размножаться, также и растениям около экватора обыкновенным держаться можно было».

Учтем: в то время, когда это писалось, находки в земле экзотических животных ученые объясняли действием всемирного потопа, вся палеогеография сводилась исключительно к событиям библейских дней творения. Скажем, один из пионеров палеонтологии, швейцарец Шейхцер, обнаружив отпечаток ископаемой саламандры, описал его как свидетельство существования... допотопного человека!

Ломоносов решительно отказался от подобной «научной» традиции. В истолковании природы не было для него авторитетов и священных рукотворных книг: «Ибо и натура есть некоторое Евангелие, благовествующее не умолч-но творческую силу, премудрость и величество». В великолепном образе «евангелия от природы» он первым уподобил слои горных пород—великой каменной летописи, написанной на языке природы, который надо постичь исследователям.

А как умело — и поэтично! — расшифровал этот универсальный гений некоторые сообщения из геологического прошлого планеты. Например, историю янтаря рассказал он от имени животных, заключенных в нем. Получился весьма занятный и вместе с тем научно обоснованный палеогеографический этюд:

«Пользуясь летней теплотою и сияни

ем солнечным, гуляли мы по роскошествующим влажностью растениям... И так садились мы на истекшую из дерева жидкую смолу, которая нас, привязав к себе липкостью, пленила и, беспрестанно изливаясь, покрыла и заключила отовсюду. Потом от землетрясения опустившееся вниз лесное наше место вылившемся морем покрылось: деревья опровергнулись, илом и песком покрылись, купно со смолою и нами; где долготою времени минеральные соки в смолу проникли, дали большую твердость, и словом в янтарь претворили, в котором мы получили гробницы великолепнее, нежели знатные и богатые на свете люди иметь могут».

Это поэтичное по форме описание, сделанное более 200 лет назад, было совершенно новаторским по сути; специалисты тогда полагали, что янтарь возникает в каменных недрах под действием только неорганических процессов. Вообще о происхождении минералов Ломоносов высказал немало замечательных идей. Он умел видеть земные недра в динамике, развитии, причем за огромные промежутки времени.

ГЕОХРОНОЛОГИЯ ПО ЛОМОНОСОВУ

Казалось бы, все сказанное выше еще не позволяет заключить, будто ученый имел в виду какие-то особо длительные интервалы геологической истории. Почему тогда не сделан хотя бы приближенный количественный расчет?

Историки науки, не ставя такой вопрос, по-видимому, исходят из пословицы «на нет и суда нет». Хотя известно, что еще друг Ньютона Гал-лей, а во времена Ломоносова — Бюффон пытались делать соответствующие прикидки. Правда, подсчеты дали совершенно ложные цифры. Скажем, у Бюффона — 75 тысячелетий. Современникам и такая хронология

казалась ошеломляющей: теологи «отпускали» на всю геологическую историю считанные тысячелетия!

Ломоносов привел одну из этих теологических датировок — время, прошедшее от Адама д^ Христа,— 5515, 5351, 3941 год и подчеркнул: «между нашими христианскими Хронологами нет в том согласия». Почему же русский ученый не привел взамен этих фантазий свою версию?

Прежде всего, конечно, потому, что для убедительных расчетов он не имел базы. Ну а приблизительные цифры, которые могли быть полезны, у него есть. Так, Ломоносов сослался на некие утверждения вавилонских астрономов, будто у них наблюдения велись 403 тысячи лет. А это уже колоссальная по тем временам цифра.

Есть у Ломоносова и собственный подсчет длительности одного отрезка геологической истории, за который жаркие некогда страны превратились в нынешние холодные, северные. Это могло произойти, считал он, от изменения наклона земной оси. (Несколько позже ту же идею развил друг Канта, немецкий философ и историк Гер-дер.) Некогда она была перпендикулярна экватору, а существующее положение приняла за 399 тысячелетий. Учтем вдобавок, что, по мнению Ломоносова, на земной поверхности многократно чередовались климатические условия, море сменялось сушей и т. д. Следовательно, если один геологический цикл длится сотни тысячелетий, то на многие потребуются уже мил-лионолетия!

В «Слове о рождении металлов от трясения земли» присутствует еще один оригинальный геохронологический подсчет Ломоносова.

В народе принято сохранять лед летом в погребах. Для этого используется «редко больше двадцати кубических сажен» льда. Ломоносов ставит вопрос: «Сколько же времени потребует к растаянию своему во внутренностях земных такое количество, которое несколько миллионов кубических сажен в себе содержит?» (имея в виду подземные льды области вечной мерзлоты).

Совсем нетрудно прикинуть, сколько потребовалось бы времени на таяние: сотни тысячелетий. Такова продолжительность одного лишь этапа земной истории. Следовательно, длительность ее простирается на миллионы и миллионы лет в прошлое...

Нет, этого окончательного вывода Ломоносов не сделал. И без того находясь на подозрении у церковников, подвергаясь нападкам с их стороны, давать какие-то свои количественные оценки о времени жизни Земли он просто не имел возможности. Ученый и без того рискнул противопоставить священное писание — летописи Земли, а о длительности геологической истории предоставил судить читателю, способному решить простую арифметическую задачу.

29