Техника - молодёжи 1986-12, страница 12

затор. Изобретатель — почти каждый пятый. Но я спешил повидаться с Александром Кириченко, заведующим конструкторским бюро опытных исследований. Ведь это у него в группе, как мне сообщили, работает лучший молодой рационализатор Украины Николай Степанов. Там же — Федор Судницин, лучший молодой изобретатель завода. Четвертый в группе — Владимир Дегтярев, пока еще студент-заочник машиностроительного института, но это нисколько не мешает ему заниматься научной деятельностью.

Надо сказать, что до недавнего времени комсомольско-молодеж-ным КБ руководил Леонид Петрович Мекердичян. Теперь — заместитель заведующего лабораторией. Человек-пульсар, генератор идей. Кстати, заметим, что именно его, Мекердичяна, начальная идея и послужила толчком для молодых специалистов Степанова и Суд-ницина приступить к очень интересной исследовательской работе. Но обо всем по порядку.

Группу, в которой работают Степанов и Судницин, в лаборатории называют прочнистами Как это понимать? Каждая деталь или узел мотора имеет ограниченный ресурс работы. Задача прочнистов установить: можно ли еще на какой-то срок продлить долговечность механизма, выдержит ли металл добавочные нагрузки? Задача усложняется, если в двигатель вносятся конструктивные изменения. И совсем уже нелегко приходится, когда необходимо самим провести цикл исследований и принять решения: как, допустим, изменить конструкцию, чтобы повысился срок ее службы, а прочность оставалась в рамках допустимых величин.

Так вот, в один прекрасный день, а было это почти шесть лет назад, Мекердичян показал всем любопытную картинку из зарубежного журнала. На ней был изображен электрогидравлический стенд для испытаний крупногабаритных дисков газотурбинных двигателей. Журнал переходил из рук в руки. Мекердичян воздержался от комментариев, дал ребятам время на раздумья. А подумать было над чем.

Диски газотурбинного двигателя — самая напряженная в моторе деталь. К ним крепятся сотни турбинных лопаток, они вращаются со скоростью 15 тыс. оборотов в минуту. Обрыв хотя бы одной ло

патки уже достаточно серьезен. А разрушение диска? Настоящая авария! Правда, до этого дело не доходит — службы эксплуатации не позволяют. Но именно диски в последнее время стали все больше и больше беспокоить заводчан. Ведь их долговечность, как правило, устанавливалась при испытаниях всего двигателя. И только затем давалось заключение: достаточно ли прочны диски, какова усталость металла, из которого они изготовлены. Замечу, что такая практика испытаний требовала больших затрат. Правда, пробовали делать модели частей диска, приближенные к натуре. Но и такой способ не позволял более точно определять ресурс их работы.

Перед учеными многих исследовательских институтов стоял вопрос: можно ли в лабораторных условиях испытывать диски в натуральную величину? Специалисты пока молчали. Но, оказывается, где-то уже нашли ответ. Однако текстовка под фотографией не содержала нужных сведений.

Какова технология изготовления этого стенда, каков принцип его работы — на это ответов не было. Простейший выход — найти зарубежную фирму-изготовитель и попытаться купить нужный стенд...

— Что, орлы, возьмемся смастерить что-нибудь подобное? — после затяжной паузы спросил наконец Мекердичян.

— Можно попробовать,— переглянулись ребята. И уже увереннее добавили: — Только если уж делать, то лучше.

В тот день Мекердичян впервые отчетливо осознал, насколько же это прекрасно, что судьба его связала с молодыми инженерами. А ведь могло быть все иначе. Например, когда выпускник Казанского авиационного института Федор Судницин приехал в Запорожье и обратился к заместителю генерального директора «Моторостроителя» по кадрам с просьбой взять его на работу в лабораторию, то получил отказ. Желающих посвятить себя заводской науке и без него хватало. Однако он не спасовал, не отказался от своей заветной идеи и обратился за помощью прямо к начальнику лаборатории, доктору технических наук А. Б. Ройтману. Анатолий Вениаминович внимательно оглядел настырного молодого специалиста и попросил показать диплом. Потом долго и придирчиво просматривал оценки. Со

промат — пятерка. Математика — тоже «отлично»... А из личной беседы с новоиспеченным инженером начлаб выяснил, что, оказывается, в институте, на кафедре металловедения, тот уже прилично овладел методикой испытаний. Звонок главному инженеру объединения — и судьба Судницина была решена.

Со Степановым же и того проще. Он получил диплом на год позже своего друга. И когда приехал на завод, то все двери перед ним были распахнуты настежь — специалистов, отлично знающих вычислительную технику, предприятию не хватало. Словом, выбирай, где хочешь работать! Но перевесила старая студенческая дружба: Николай предпочел трудиться вместе с Федором.

ПЕРВОПРОХОДЦЫ

...За сооружение стенда они принялись не откладывая. К тому же их идея испытывать натурные крупногабаритные диски прямо в лаборатории, да еще при нагрузке, эквивалентной эксплуатационной, пришлась по душе и генеральному директору «Моторостроителя». Немаловажна была и экономическая сторона дела — с помощью стенда можно было бы в сотни раз ускорить испытания каждого двигателя. С научной же стороны, экспериментаторы могли наблюдать даже процесс разрушения диска при выработке им своего ресурса, что никогда не увидишь при испытании собранного ГТД.

То и дело в процессе работы над стендом появлялись все новые трудности. Скажем, такая: где из-говить основание стенда? Тут требовалось крупногабаритное литье. Выручили заводские литейщики. Моторостроители по проектам прочнистов взялись изготовить и гидроцилиндры. Работа ювелирная—по 11-му классу точности. Когда же экспериментаторы приступили к сооружению самой гидравлической системы, требовалось так ее отладить, чтобы обеспечивалось равномерное нагружение каждого цилиндра. Степанов и Судницин до сих пор вспоминают это время, когда они до полуночи просиживали в своем КБ, «проигрывали» разные идеи и тут же их отвергали Так в творческих поисках прошло полтора года.

Новенький стенд с поэтичным названием «Солнышко» установили в

10