Техника - молодёжи 1988-04, страница 9

«Искусственные люди»

Александр БУЗГАЛИН, Андрей КОЛГАНОВ —

кандидаты экономических наук, преподаватели МГУ

Так назвал бюрократов Владимир Маяковский. И продолжил: Чтоб долго

не размусоливать этой

(ни зол,

ни рад), объективно

опишу человека —

системы

«бюрократ». Сверху лысина,

организм, как организм. Но внутри

вместо голоса —

аппарат для рождений некоторых выражений.

Каких? Они известны каждому из нас: «надо согласовать», «надо усовершенствовать», «надо укрепить», а может быть, еще и «усилить», «углубить»... В течение дня страну наводня потоком

ненужной бумажности, в машину

уложит —

и вот

на дачу

стремится в важности.

Злые и шаржированные строки Маяковского кому-то будут не по нутру, да и бюрократ сегодня не тот, что в период нэпа: покультур-нее, пообходительнее стал. Но внешние признаки, форму бюрократизма они обнажают точно: администрирование, субъективизм, бумажный стиль работы, волокита, отдаленность от людей и потребностей жизни. К этому несложно добавить и скрытый за практикой бесконечного визирования и согласования феномен безответственности, склонность к администрированию и волюнтаризму.

Еще год назад любой ученый или публицист поставили бы здесь точку

и начали клеймить бюрократов и бюрократизм, призывая покончить с ними раз и навсегда. Но два года перестройки обнажили под поверхностным слоем чиновничества и бумагоделателей-клерков подводную, скрытую часть «айсберга» бюрократии — «оторванных от масс, стоящих над массами, привилегированных лиц» (В. И. Ленин), делавших все возможное и невозможное, законное и противозаконное для того, чтобы превратить распоряжение общественным достоянием, социалистическую собственность в свою монополию, сделать ее неподконтрольной, изолированной вотчи-

Одни это делали культурно. Другие целую республику пытались превратить в свою вотчину. В «низу» — председатель колхоза, который подобно какому-нибудь доморощенному батьке завел себе собственную тюрьму. А на «верху» — за пять лет пришлось арестовать ряд первых секретарей обкомов, горкомов и райкомов партии, председателя Совмина республики и многих других руководителей. Где все это происходило? В Узбекистане...

Когда дело доходит до таких масштабов, ограничиваться поверхностным описанием и критикой бюрократизма нельзя. Наука уже нащупала сущность бюрократизма (монопольное, обособленное от масс, стоящее над ними управление обществом и экономикой со стороны исполнительной власти), задача в том, чтобы нарисовать вытекающий из этой сути портрет бюрократа.

Представим себе, что в забюрократизированный аппарат пришел решительный, компетентный, ответственный и активный работник, этакий идеал современного, культурного управленца. Что с ним произойдет?

Начнем с того, что оторванность от масс, отсутствие реального контроля снизу, подотчетности чиновничьей деятельности трудящимся приводит к тому, что любое, в том числе и ошибочное (а не ошибается только тот, кто ничего не делает) решение такого профессионального

управляющего, будучи единственным и неоспариваемым (без этого нет бюрократического управления), становится истиной в последней инстанции. А если практика (этот великий критерий истины) вопиет о сделанной ошибке, то тем хуже для практики: ее сигналы «тонут» в бюрократическом океане (напомним: бюрократ оторван от «низа», от жизни, от практики, в этом его «родовая сущность»). В результате уверенный в себе, решительный руководитель, попав в бюрократическую систему, становится своевольным администратором, чем дальше, тем больше убеждаясь в собственной непогрешимости. Более того, у такого управленца растет уверенность, что только он, администратор с большим опытом, способен принимать правильные решения, а все остальные, как правило, ошибаются, не знают «жизни» (то есть правил бюрократического управления, законов этой иерархии). И чем дольше руководитель живет внутри бюрократической системы, чем более она замкнута, тем больше он убеждается в неспособности масс управлять производством и обществом, убеждается на практике: все пришедшие «со стороны» решения замкнутая бюрократическая система отметает как чуждые, вредные для нее. В результате бюрократизм рождает администрирование, превращает решительность в «непогрешимость» руководящих работников.

Эта «непогрешимость» может быть смешной, когда антигерой «Карнавальной ночи» Э. Рязанова, старый, добрый «приятель» наших пап и мам, начальник клуба Огурцов точно знал, что такое хорошо и что такое плохо во всех областях искусства. Менее смешон и более трагичен новый «непогрешимый» герой из «Забытой мелодии для флейты» того же Рязанова, удушающий в мягких объятиях вежливости тех, кто считает, что герои гоголевского «Ревизора», пересев из карет в служебные машины, по-прежнему получают и дают взятки... Но эта непогрешимость может быть страшной. И здесь приходится смотреть не на кинокомедии, а в глаза правде

7