Техника - молодёжи 1990-11, страница 58

— Опять твой слуга...— поморщилась фея.— Неужели ты сама не в состоянии спеть песню?

— Я за нее,— отрубил боцман.— Она споет в другой раз. У нее голоса нет. Сегодня то есть. А вообще — навалом.

Он взял два аккорда и, пока фея не опомнилась, запел. Хриплый и совершенно не поставленный голос немедленно вызвал требуемые улыбки.

— «Мой фрегат давно уже на рейде борется с прибреж-ною волною,— с чувством пел боцман — Эй, налейте, сволочи, налейте! — Феи шарахнулись от певца, а он, довольный произведенным эффектом, закончил куплет: — Или вы поссоритесь со мною!»

Это была замечательная песня, которую наверняка горланил в часы безделья десант, стуча кулаками по столу. И боцман увлекся ею, как увлекался там, в кают-компании десанта, тем более что были в ней и два лирических куплета. Наконец дошло и до них.

— «Эй, хозяйка! Что же ты, хозяйка? — орал боцман, уставившись на Дверинду.— Выпей с нами, мы сегодня платим! Отчего же вечером, хозяйка, на тебе особенное платье? Не гляди так долго и тревожно, не буди в душе моей усталость... Все равно ведь это невозможно!..»

Фея резко встала и взмахнула рукой, приказывая оборвать песню.

— «До рассвета даже не останусь!» —завершив куплет, боцман шваркнул гитару об пол.

Их глаза встретились.

Фея первой опустила взгляд. Возможно, потому, что смотреть ей мешали слезы.

— Хорошо,—сказала она, справившись с волнением — Твой слуга действительно спел такую песню... Третье задание выполнено... Но!!!

Она вытерла длинным рукавом слезы, и выпрямилась, и вскинула гордую голову, увенчанную колпачком и облаком вуалей, и топнула ножкой.

— Слушай меня, дама. Ты ровно ничего не сделала, чтобы вернуть себе сына! Все сделал этот вот твой слуга! Я знаю. Ты только путешествовала вместе с ним и мешала ему как могла. И поэтому слушай мое решение! Мальчика получит он! А ты останешься здесь и будешь служить мне семь лет. И ты научишься шить! И ты научишься петь! И будешь ухаживать за белым конем короля Клаодига! Это будет справедливо. А через семь лет я посмотрю на тебя и решу — возвращать тебя к сыну или оставить здесь еще на семь лет. Все! Я сказала!

Гости молча зааплодировали.

— Дудки! — рявкнул боцман Гангрена — И пусть я все сделал! Так и должно быть!

— Как это должно быть?! — упершись кулачками в бока, повернулась к нему фея.

— А так! Чтобы женщина делала глупости, а мужчина их исправлял! Нешто это женское дело — за лошадьми ездить? Я обещал командиру, что вызволю ее пацаненка,— и я это сделал. Разве я, мужик, могу позволить, чтобы эта растяпа сама бралась за мужское дело? А? Странные у вас тут порядки! Бабы у вас верховодят, а мужики хвосты за ними носят!

Боцман ткнул пальцем в Паутинку и Горчичное Зернышко.

— А как дойдет до дела, что могут эти ваши сопляки? Не-ет! Бабе —стоять у корыта, а мужику —за нее жизнью рисковать, вот как я понимаю. А иначе —грош цена и бабе, и мужику!

Фея зажала пальчиками уши, чтобы не слышать таких грубых слов.

— Что? Не по нраву? — не унимался боцман — В общем, дело ясное. Отдавай пацана нам обоим. И я его мужиком воспитаю. Увидишь! Цыц!

Это уже относилось к Ксении. Она, опомнившись после монолога Дверинды, опять ошалела — уже от боцманского монолога и попыталась вмеШатьсй.

Вдруг фея, яростное лицо которой не предвещало оратору ничего хорошего, замерла прислушиваясь. И остальные, повинуясь ее жесту, замерли тоже.

Что-то приближалось издалека, и с приближением этой

загадки злость на лице феи таяла, губы раскрывались в трепетной улыбке. Дверные парчовые портьеры, как от дуновения ветра, разошлись в разные стороны и застыли в воздухе. А на пороге возник командир десанта Мишель. Он молча обвел взглядом гостиную.

Его явно не узнавали. Гости молча переглядывались. Он был слишком стар для этой моложавой компании — единственный, чье лицо было в острых морщинах, един-, ственный, на чей лоб падали седые кудри.

Лишь Дверинда глядела на него говорящими глазами, но губы ее уже не улыбались, а дрожали.

— Мотылек!.. Зачем ты ушел к людям, Мотылек?..— прошептала она.— Что с тобой стало?!

— А что со мной стало? — безмятежно спросил командир, проводя рукой по лицу.

— Мотылек!..—пронеслось по гостиной. Паутинка и Горчичное Зернышко, бросив шлейф феи, устремились было к командиру, но наткнулись на спокойный взгляд ультрамариновых глаз и попятились.

— Точно! Мишель-Мотылек! Его так и прозвали! — вдруг воскликнул боцман и выскочил вперед.—Командир, я все сделал! Все три задания выполнил! Пусть она отдаст пацана! Мы же договаривались!

— Я знаю,- сказал Мишель.

— Как там ребята? — умоляющим голосом спросил боцман.—Там, наверху, уже остыли? Меня возьмут обратно?

Эльф в десантном комбинезоне улыбнулся ему и сделал едва заметный жест — мол, погоди, дай разобраться...

Дверинда же смотрела не отрываясь ему в лицо.

— Отпусти мальчика,— мягко сказал ей Мишель-Моты-лек—Зачем он тебе?

— Можно подумать, тебя хоть когда-то интересовало, что мне нужно! —воскликнула фея.

— Я всегда знал это,— ответил командир.

— И поэтому ушел? Поэтому сбежал?..

— Как видишь, я все же вернулся.

Все замерли. Все ждали поцелуя.

Но слишком хорошо знала Дверинда своего строптивого эльфа. Слишком хорошо знала, что такие не возвращаются...

— Мотылек...—прошептала Дверинда, лаская губами любимое имя —Ты же сейчас уйдешь? Ты же пришел только ради мальчика...

Эльф улыбнулся.

— Ты такая же юная и красивая, как сорок лет назад,— сказал он—И тут уж ничего не поделаешь. Я выбрал жизнь по другим законам. Прости...

— Только ради мальчика?..— беззвучно повторила она.

Он пожал плечами, странновато улыбнулся, отступил

на шаг назад —и зависшие в воздухе портьеры сомкнулись за ним.

Все смотрели на дверь, за которой исчез старый эльф.

Потом так же дружно все посмотрели на Дверинду.

Она рвала в клочья одну из своих вуалей. Разорвав, щелкнула пальцами. Подлетела секретарша с диктофоном и шустро включила его.

— Королю Радужного острова —отказать! —негромко сказала фея —Великану из Трижды заколдованного леса—отказать! Повелителю рыб —отказать! Всем —отказать! Никакой свадьбы не будет!

Она посмотрела в глаза Ксении — может, потому, что Ксения ближе всех стояла к ней.

— Да, вот именно так!.. Да, вот такого... и такого, и старого, и седого, и в морщинах, все равно!.. Только его, только его, понимаешь? Другого не будет! —И фея стремительно вылетела из гостиной.

— Другого не будет...— повторила Ксения, потому что и сама чувствовала то же самое.

Гости опомнились и загалдели.

— Скорее! —шепнула Ксении и боцману секретарша — Бежим за мальчиком! Сейчас она будет плакать... А потом, когда ей скажут, что вы его забрали, недолго будет сердиться... Все-таки ее попросил Мотылек! Скорее, а то она еще что-нибудь придумает!

— С вами, бабами, не соскучишься! —буркнул боцман,

56