Техника - молодёжи 1991-08, страница 49
Тайны боевых искусств мирным), то каждый мужчина должен был иметь ратные навыки. Но если для дружинников умение владеть оружием служило основным способом зарабатывать на хлеб и они могли ежедневно развивать свое мастерство, то те, кто выращивал этот самый хлеб, занимался ремеслами, торговал, вынуждены были готовить себя к битвам между делбм. Жизнь заставила найти способ, как сделать мальчишку надежным воином, как поддерживать бойцовскую форму в зрелом муже, как достичь у ополченцев готовности сражаться плечом к плечу по первому зову. (Не правда ли, напоминает требования к казакам?) Так возникла традиция с ге-ношного боя. Правила по всей Руси были почти одинаковы. Сходилась стенка на стенку, каждая могла иметь два, три, а то и больше рядов. Бить в лицо и ниже пояса запрещалось, лежачего не трогали—ведь свои же, русские (в отличие от восточных единоборств, где добивание противника— символическое или реальное—непременное условие). Зато в грудь и живот садили без поблажек, со всего плеча. Выигрывала та стенка, которая прорывала другую. В стеношном бою отрабатывались в основном совместные действия, чувство локтя, взаимовыручка. Все подчинялось единой цели, честолюбие удовлетворялось ее достижением, отсюда—сам погибай, а товарища выручай. Но, помимо обшей слаженности, каждый стеношник должен был обладать личным умением. Для его приобретения существовали свои способы... Профессор Ленинградской консерватории Анатолий Михайлович Мих-нецов уже не одно десятилетие колесит по русским деревням и городкам, собирая устные предания и песни, изучая народные танцы и обряды. Познакомившись с Андреем Грун-товским (и к этой встрече причастна «ТМ»), профессор с удивлением признал в его боевом стиле черты обрядовой пляски. На Псковщине ее называют скобарь или ломание —ломать веселого. А вообще подобный пляс встречается на всей территории, где некогда жили кривичи —союз восточнославянских племен. Одна из версий объясняет слово «скобарь» как переделанное «пско-варь», то есть житель псковского края. Мне довелось посмотреть видеозаписи, сделанные Михнецовым в своих экспедициях. Веселого ломают под гармошечный наигрыш. Мотив незатейлив, довольно ритмичен и, видно, неспроста. Постепенно танцующий, подчиняясь его ритму, входит в определенное психическое состояние. Приплясывая скобаря, отдыхая от трудов или веселясь на празднике, человек, по сути, упражняется для кулачного или палочного боя. Под музыку же происходили и обрядовые поединки. Шли они по разным уговорам, например, до первой крови или до первого падения. Бой мог остановить гармонист (в более давние времена—гусляр), прекратив наигрыш,—у музыки в этом случае, можно сказать, была полная власть. Перед началом ломания плясун встряхивал головой, мог взъерошить волосы. Это действие, определенные возгласы (киканье), притопывание считаются элементами древней народной магии. Человек как бы выходил из привычного бытового пространства, перебирался в другой пласт бытия. Там уже и время текло иначе, и органы чувств работали по-другому, да и вообще отношение к жизни и смерти было иным. Поэтому внешне нескладный вроде бы танец (его не сравнить по упорядоченности и расчетливости с японскими ката или китайскими тао) служил на самом деле весьма ухищренной и действенной подготовкой к поединкам. Расслабленное тело скобаря готово было реагировать не то что на действия соперника, а даже на дуновение ветерка. Ломание переходило постепенно в обрядовый бой (тренировочный, что ли, по-современному). Подобная схватка—реликтовое наследие тех времен, когда мужчины сражались за женщину в брачном поединке. Одно из его названий—яр. С другой стороны, слово «яр» у славян обозначало жизненную силу и ее проявление. Считая себя потомками Дажбога—Светоносного бога, или Ярила, они жили по солнечному календарю, а в борьбе использовали яровую силу, или энергию, которая управляется солнечным (чревным) сплетением. По восточным же традициям внутренняя энергия ци имеет своим средоточием точку в нижней части живота—даньтянь, а человеческие биоритмы подчиняются лунным циклам. Подготовленный в обрядовом ломании мог в критической ситуации вступить и в бой ярый—до полного уничтожения противника. Тренированный боец наносил 5 — 6 ударов в секунду. Такая быстрота определялась принципом движений танца. Кстати, в каратэ подобной плотности ведения боя достичь практически невозможно. Дело в том, что каратистские удары в большинстве своем прямолинейны, они имеют некоторую паузу в завершающей фазе и требуют в ней максимальной концентрации силы. Генетически имея меньший, чем европейцы, вес тела и мышечную массу, японец должен, что называется, вложиться в удар, сконцентрировать в нем всю свою мощь для достижения разрушительного эффекта (мы сейчас не говорим о «работе по точкам»). Славянину же, чтобы сбить противника с ног, от править его в нокдаун, достаточно было и нефиксированного удара с проносом. И лучше, если он наносится по криволинейной траектории—рука без задержки возвращается назад, в то время как другая уже приближается к цели. Высокая «скорострельность» важна в схватке с несколькими противниками; особенно при окружении ими. Грунтовский за время ленинградской встречи не раз показывал успешное ведение поединка в подобной ситуации. Отличительные черты его стиля—это развернутая грудь, посадка головы с приподнятым подбородком, движения рук и ног таковы, что практически нет разницы между блоком и ударом. Легкое, порхающее перемещение чередуется с притопыванием, будто гвоздь вколачивается в пол. Часты повороты на 180 градусов, а то и на 360. Боксерские лапы ударов не выдерживают, рвутся, потому ленинградцы переделывают их под себя, усиливают. Андрей, коренной петербуржец в пятом поколении, учился основам стиля у своего отца Владимира Иосифовича, а тот, в свою очередь, у одного из патриархов самбо—Анатолия Аркадьевича Харлампиева. Дед последнего, кстати, был известным смоленским кулачным бойцом—вот она, ниточка, связь с народным боевым искусством... Русский стиль А то, что такое искусство было, подтверждают очевидцы: «Побоища происходили отнюдь не «с бацу», как говорится, в силу полупьяного азартаили какого-нибудь случайного инцидента, напротив, стенка замышлялась чуть не за неделю, обсуждалась на военном совете, который собирался в том или другом фабричном трактире, и окончательные решения по организации битвы принимались военачальниками обеих сторон по взаимному соглашению». Это отрывок из книги Д. А Покровского «Очерки Москвы», опубликованной в конце XIX века. Или вот еще: «Доселе свежи предания о непобедимых рыцарях кулачного боя и мужественных вождях стенок. Это были, конечно, простые фабричные, искусившиеся в энергических приемах российского бокса... На кулачные бои они смотрели не как на забаву, а как на дело, к которому они предназначены самой судьбой, как артист смотрит на подмостки, и к этому делу относились с суровой, добросовестной педантичностью». К сожалению, после 1917 года традиции русского кулачного боя стали затухать. И вот теперь с аншлагом идут китайские, японские, американские фильмы о мастерах восточных стилей. (Окончание следует) 47 ■-V |
