Техника - молодёжи 1993-04, страница 12

Разговор о делах наедине. Один из телохранителей Курчатова заснял его беседу с Духовым непосредственно на территории сверхсекретного объекта.

силовой нажим, безапелляционность. Одни чувствовали себя удавами, других старались превратить в кроликов. Самостоятельность мышления нередко попадала под подозрение. Это качество проявил, например, В. А. Тур-бинер, руководитель конструкторского отдела на сверхсекретном объекте, где делали первую атомную бомбу. А итог тот же - освобождение от должности всего за 9 месяцев до ис-пьпания на полигоне. Хотя по работе у него не имелось никаких замечаний, уже были выпущены чертежи, а наиболее ответственные узлы выполнены в металле и проверены в действии. Причина выраженного ему недоверия: слишком уверен в себе, а раз так, то скорее всего ничего не выйдет. Вот какие были логические посылы и следствия.

Сомнения обуревали не только Берию, но и Сталина. С чьей-то подачи он распорядился назначить на должность Турбинера известного конструктора тяжелых танков H.JI. Духова. Напрасно тот объяснял, что прежде не имел дела с боеприпасами — бомбами, торпедами, снарядами. Волевой подход возобладал, пришлось подчиниться. Серийное машиностроительное производство, конечно, он хорошо знал, но стоило ли менять на переправе коней? Не разумнее ли дождаться результата, сроки-то были на исходе.

Для историков техники послевоенное время — сплошной частокол вопросов. И ответить на них удастся лишь тогда, когда им станут доступны пока еще закрытые архивы. А до тех

пор будут по-прежнему в ходу слухи, легенды, мифы, запускаемые в благообразном обличье версий. Эпиг раф к моей статье (а он не выдуман, действительно слышал такое) — отголосок публикации в газете «Совершенно секретно» (Na 7 за 1992 г.).

О, это поистине сенсационное повествование! Для тех, кто не читал-издания- то сейчас дороги,- перескажу кратко. Нас уверяют, будто американцы сбросили на японские города не две, а три атомные бомбы: одну на Хиросиму и две на Нагасаки. Из двух последних одна осталась целенькой, поскольку не разорвалась. После приказа императора о капитуляции Квантун-ской армии неразорвавшуюся бомбу хитроумное японское руководство передало советскому военному командованию...

- Не исключено, какие-то упоминания о третьей бомбе могут найтись даже в доку мен гах. Но это ошибка, недоразумение. Неразорвавшаяся бомба была, но не атомная, а начиненная обычной взрывчаткой. В первых числах августа 1945 года неподалеку от советского консульства в Нагасаки упал 250-килограммовый американский фугас и не разорвался,— пояснил ситуацию кандидат исторических наук, ге-нерал-майор в отставке М.И. Иванов, бывший сотрудник нашего посольства в Токио.

Проверил я запушенную информацию и у Турбинера - он бодр, здравствует, живет в скромной квартире на окраине Москвы, у него прекрасная память.

— Если бы третья бомба существовала,— сказал он,— мне пришлось бы своими руками разбирать ее до винтика. Но ничего подобного не было и в помине. Да и разведывательных данных по конструкции потребовалось немного. На ранней стадии проектирования самым важным был размер шара из делящегося материала. По моим догадкам, этот параметр сообщил работавший в Манхэттенской лаборатории немецкий физик Клаус Фукс.

Так обстоит дело с «копированием» бомбы. Но дурной пример заразителен — кроме опусов бойких журналистов, появились еще и статьи солидных авторов в погонах. Один призывал целовать разведчикам ручки, чем вызвал протесты даже у ветеранов тайного фронта. Другой задался неразрешимой задачей — определить вклад ученых и разведчиков в долях, выраженных в процентах (выходило 50 на 50)... Читаешь такое и думаешь: «Как отличны подобные импровизации от образцов настоящей исторической науки, как же далеко летят искры от бериевского костра!»

Юрий МЕДВЕДЕВ

НУДА

Совсем недавно девизом молодежи были слова ее кумира Виктора Цоя: «Перемен, мы ждем перемен». Но вот они пришли. И что же? Застой почему-то все чаще вспоминается как лучшее время жизни. Опросы показывают, что даже большинство студентов, у которых новое должно быть, как говорится, запрограммировано в крови, привлекает не рынок и равные шансы для всех добиться успеха или проиграть, а средняя зарплата, гарантия трудоустройства, ясные перспективы. А среди их жизненных приоритетов образование не попадает даже в первую тройку, работа по выбранной специальности мало кого привлекает. Общее настроение - апатия, тревога, неверие в будущее. Есть, конечно, и шу-стряки, которые, забросив книги и лекции, быстро освоились в лавочных рядах.

На Западе убеждены: образование — лучшее вложение денег. Но попробуйте убедить нашу молодежь, что придет время, и знания вновь повысятся в цене. Вас засмеют. Ведь их учителям, доцентам с профессорами, впору самим идти сигаретами да водкой спекулировать. Неудивительно, что желающих повторить их жизненный путь, поступить в аспирантуру, среди молодежи значительно сократилось.

А раз нет притока свежих сил, то и педагоги резко «постарели», их средний возраст приближается к 50 годам. Если так пойдет дальше, новых Ломоносовых просто некому будет пестовать. А университеты превратятся в обычные техникумы.

Неудивительно, что уже сейчас многие наши «быстрые разумом невтоны» видят перспективы не в родной стороне, а за бугром. Куда и стремятся попасть всеми праведными и неправедными способами. А уж дальновидные капиталисты побеспокоились организовать для этого подходящие условия.

Есть звено, потянув за которое, можно помочь учебным институтам и университетам. Это, как ни странно, вузовская наука. Если она не заглохла, если на достаточно высоком уровне, значит, есть в вузе сильные ученые, рядом с которыми интересно жить и работать. Они генерируют идеи, создают научные школы, к ним тянется молодежь. Тогда и появляются перспективы.

Только не надо иллюзий. И раньше наука в вузах не блистала. Причин много. Главные же типичны для всей страны: уравниловка в зарплате, слабое поощрение действительно талан

10