Техника - молодёжи 1993-07, страница 44

зрения взглянуть на человеческое общество. И далеко не потому лишь, что люди несут в себе громадное наследие своих животных предков. А в первую очередь «по аналогии», поскольку выявляет единство всех форм организации живого, которые использует Природа. Как бы ни объяснять это единство — то ли исходя из общих для всех законов эволюционного отбора, то ли проявлением мышления Божества, либо каким-то иным образом. Сейчас в качестве модели нам предлагают обычно нечто мертвое, какую-то кибернетическую схему. Но мы, оказывается, можем сравнить самих себя с живым сообществом, причем более простым, более доступным анализу. И сразу же нашим глазам открывается множество поразительно красивых, нетривиальных феноменов, имеющих параллели и в человеческом обществе.

Это, прежде всего, разделение форм поведения на приобретенные путем обучения и инстинктивные. Последние связаны с мощным эмоциональным подъемом, относятся к важнейшим областям жизни и предлагают решения, которые можно было бы объяснить разве что работой сверхмощного интеллекта. Аналогично в человеческом обществе имеется обширная область «норм поведения», регулирующих основные стороны жизни и возникающих не в результате рационального осмысления проблемы, а непонятным для исследователей путем. В то же время они воспринимаются как нечто безусловно истинное, вызывают мощный подъем чувств. Сюда относятся мораль, религия (начиная с древнейших форм), множество социальных концепций и учений. Один из самых поразительных примеров таких «норм поведения» — это «экзогамия», система иногда очень сложных запретов, препятствующих бракам между близкими родственниками в первобытных обществах. Конечно, наши далекие предки не имели представления о вредных генетических последствиях таких браков: запреты носили характер табу. Из более современных явлений рядом признаков инстинкта обладает, как мне кажется, социализм: вызывает прилив эмоций, не реагирует на критику, легко примиряется с грубыми логическими противоречиями, игнорирует опыт предшествующих попыток воплощения этой доктрины.

Духу описанных выше этологических концепций соответствует и процесс становления современной парламентской демократии. Она возникла в Англии в результате двух революций (1640 — 1649 гг. и 1688 г.). Обе вышедшие на сцену партии, виги и тори, были наследниками враждующих сторон в гражданской войне — «круглоголовых» пуритан и «ка-валеров»-монархистов. Но гражданская война приобрела «ритуализированную» форму партийной борьбы. Появилась система выборов, построенная по принципу животных «турниров». Агрессивность партий подавлена не была, но переориентировалась в полезном для общества направлении. С другой стороны, и монархия не была уничтожена, но при

няла ритуальный характер. В новом своем качестве она оказалась связью, объединяющей весь народ, символом его любви к своему отечеству. Вряд ли случайно, что политическая жизнь наиболее устойчива именно в тех государствах, которые в конституционной форме сохранили монархический строй,— в Англии, Швеции, Норвегии. В своих мемуарах Черчилль высказал предположение, что судьба Германии могла бы сложиться совсем по-иному, если бы там в 1918 году была сохранена монархия.

Тот же круг проблем лежит, как мне кажется, в основе одного из величайших произведений литературы — трилогии Эсхила «Орестея». Содержание ее таково: сын Агамемнона Орест по приказу Аполлона убивает свою мать Клитемнестру, чтобы отомстить за отца, которого она убила. Ореста преследуют богини мщения Эринии —со смрадным дыханием и глазами, слезящимися кровью. Они настигают Ореста в Афинах у храма Афины Паллады. На помощь ему являются Аполлон и Афина. Все соглашаются выбрать в качестве третейского судьи афинский орган власти — Ареопаг. Тот освобождает Ореста от греха убийства, и разгневанные Эринии грозят наслать за это голод и мор на город. Но Афина уговаривает их на неожиданное решение: они остаются жить в Афинах, но превращаются в «благодетельниц» — Эвменид, дарующих счастье и охраняющих законы. Афина говорит:

Заботливый садовник

и взыскательный,

Я доблестных и добрых цвет

и рост люблю.

Об этом ваша забота.

Заканчивается трагедия хорами, в которых Эвмениды призывают на город счастье и «заговаривают» его от зла:

Братья пусть братьев не губят,

Требуя крови за кровь.

Радость в отплату за радость,

Дело общее любить,

Ненавидеть единым сердцем,

Лучше нет лекарства для людей

Предлагалось много интерпретаций трилогии. Можно видеть в ней торжество закона над кровной местью. Немецкий филолог Баховен толковал ее как отражение процесса замены материнского рода отцовским. Естественно связать трагедию и с современной Эсхилу политической борьбой аристократического Ареопага с демократическим народным собранием. Ясно одно: речь в трилогии идет об основополагающей драме жизни —борьбе нового и старого. Но главное — превращение мстительниц Эриний в благодетельниц Эвменид — совпадает с основной идеей Лоренца о превращении инстинкта агрессии в укрепляющую общество связь. Нужно ли говорить, насколько важно именно сейчас вдуматься в эти идеи? И превратить порожденных нашей историей Эриний в Эвменид.

М.Г.Быкову представлять читателям «ТМ» нет необходимости. Она — один из известнейших в СНГ энтузиаст поиска «снежного человека» (хотя сама избегает этого термина, предпочитая другие названия). Каждое лето Майя Генриховна с немногочисленными помощниками выезжает на встречу с неведомым в заповедное Заполярье. А о результатах рассказывает на страницах «ТМ» (см., например, М 8 за 1992 г.).

Майя БЫКОВА

ЧЕЛОВЕКУ ДАНА

ВОЗМОЖНОСТЬ...

... Я стою на озерной отмели, выбранной нами в 1991 году как новое место основной базы в Заполярье. Передо мной расстилается бескрайняя водная гладь. Сюда впадают восемь рек, а вытекает и несет свои воды в море лишь одна. Думаю: «Как трудно увидеть крупное животное на природе, даже в удаленных от налетов горожан местах». Нынче, говорят егеря, крупные звери отсюда почти все ущли по ряду причин. Главная — включение некоторых, еще недавно заповедных районов в туристские маршруты. Это-то всем ясно. Да, сегодня кажется, что вовсе не здесь всего пять лет назад заночевал в лодке В.Т. и испытал такой страх, о котором потом долго не решался рассказать. Он никогда не интересовался «сомнительными» вещами. Иными словами, его интересы никогда не пересекались с «сумеречной зоной».

А было так. Он уютно устроился на ночь прямо в лодке на оленьих шкурах и уже стал засыпать, когда услышал шаги по гальке. Подумал, что кто-то остановился рядом еще до его приезда. Хотя загодя окинул местность взглядом — никого, а потом проверил. Придал шагам значение, лишь когда они остановились возле его причала. Решил: окликнет, если надо. Но оклика не последовало. Зато ощутил, что подошедший взял лодку за привязь и стал водить туда-сюда по бухте, как ребенок водил бы игрушечный кораблик. Значит, снял узел с трубы, вбитой в грунт. Придется, видно, встать и разбираться.

Внезапный сильный страх сковал тренированное спортивное тело В.Т. По позвоночнику пробежала сверху вниз горячая жидкость, будто кто-то кипяток пропустил (в подобных случаях я сама ощущала там спазмы). Состояние, доселе неведомое В.Т., а потому запомнившееся

42