Техника - молодёжи 1994-03, страница 15
вычислительным машинам, производят рутинные операции, освобождая разум для творческой работы. Гениальное изобретение Природы, которым пользуемся, даже того не замечая! В подавляющем большинстве случаев —в нормальной обыденной жизни — наше доверие к «личным биокомпьютерам» вполне оправданно (да они и не нуждаются в каких-либо «оправданиях»: работают по программам, отлаженным в ходе эволюции). Однако бывают и исключения. При управлении сложной техникой или скоростным транспортом оптические иллюзии или привычные реакции могут привести к роковым последствиям. Поэтому прибегают к помощи автоматических систем контроля... Впрочем, они тоже, как любая техника, дают сбои. Приходится дополнительно перестраховываться. Установка неподвластна рассудку даже тогда, когда человек старается ее пересилить. Так, Чарлз Дарвин проделал на себе опыт: стоя у стекла террариума с ядовитой змеей, решил не реагировать на ее выпады, ясно сознавая свою полнейшую безопасность. Но как только она метнулась к стеклу, он мгновенно отпрыгнул. В ряде случаев после тренировок можно научиться преодолевать действие установок. В том же эксперименте с шарами после серии ошибок человек в конце концов обучился делать правильную оценку. В жизни, однако, далеко не всегда имеются благоприятные условия для «приближений к истине». Возникает противоречие между бессознательной установкой и выводами рассудка. Как они разрешаются? Два пути Итак, у нас два пути: подчиниться влиянию разума или довериться подсознательному (то есть установкам). Вроде бы какие тут могут быть сомнения: разум прежде всего. Но нельзя забывать, что в действительности все происходит не так просто. Ведь подсознательные силы проявляются исподволь, оставаясь невидимками для нас. В этом их огромное преимущество. Как писал Карл Юнг: «Установка предопределяет выбор». Иначе говоря, в первоначальном решении разум безмолвствует. Оно совершается «по велению души», безотчетно, а рассудок лишь подтверждает, оправдывает подсказку подсознания. Поэтому-то и происходят различные иллюзии восприятия. Достаточно давно в книге, изданной в 1965 году, советский психолог А.А. Бодалев описал простой и очень убедительный эксперимент, демонстрирующий власть установки: одну и ту же фотографию мужчины предъявляли четырем группам молодых людей с комментариями, соо тветственно: «Преступник», «Герой», «Писатель», «Ученый». Представители каждой из групп затем характеризовали данного субъекта в точности по подсказке, то есть бессознательно подогнав реальность под готовый ответ, в полной уверенности, что дают непредвзятое описание. Конечно, они не потеряли рассудок (ниже мы убедимся, что и такое бывает), но практически отказались от его главного предназначения — объективно оценивать ситуацию, опираясь на факты, продумывать разнообразные варианты, принимать логически выверенные решения, исполнять творческие функции. Вот почему наиболее часто отдается предпочтение установке. Она выполняет роль безоговорочного авторитета. У мнимости в плену Больной медленно двигался по коридору лечебницы, согнув колени, вытягивая вперед корпус, как бы с трудом прокладывая дорогу руками. На лице его застыло выражение ужаса. На вопросы врача не реагировал. Позже он пояснил, что пытался выбраться из желудка крокодила. Образ гигантской рептилии, якобы обитавшей в канале рядом с лечебницей, давно его тревожил (дело происходило в Санкт-Петербурге около 120 лет назад). К сожалению, замечательный русский психиатр В.Х. Кандинский, описавший этот случай, не упомянул о причине столь странной галлюцинации. Возможно, повлияла публикация сатирического произведения Ф.М. Достоевского «Крокодил», почти репортажно повествовавшего о проглоченном петербуржце (не исключено, что сказались и какие-то сильные детские переживания от библейской притчи об Ионе, проглоченном китом). Так или иначе в определенный момент рассудок потерял контроль над образом, укоренившимся в подсознании. Органы чувств продолжали функционировать нормально, однако предоставляемые ими данные существенно перерабатывались в угоду всесильной установке. Кстати, и сам В.Х. Кандинский во время душевного недуга испытал острые псевдогаллюцинации (его формулировка), подробно сообщив о них в научной монографии. В частности, вообразил себя лидером китайской революции, направленной на установление конституционной монархии. С простым народом и с просвещенными мандаринами общался телепатически. Как всякого революционера, его окружали не только сообщники, но и враги, происки которых приходилось разгадывать. Тут помогало ясновидение (тоже мнимое): перед ним развертывались со бытия, происходившие (якобы) в отдаленных районах страны. Рассудок очень услужливо поддерживал установку «на революцию», придумывая изощренные средства коммуникации,— при отсутствии объективных фактов представлял мнимые, а поступающую извне информацию интерпретировал и искажал на «должный» лад. Когда Кандинского везли в лечебницу, он решил, что ему предстоят почести, ибо революция свершилась. «Видел» радостные лица, приветственные жесты прохожих. «Слышал» звуки марша, твердую поступь восставших солдат (в такт даже начал топать ногами в карете и подпевать). А вот и дом для торжественной церемонии... (психушка). Его ввели в комнату, оставили одного. И тут он понял, что попал в западню: двери заперты, окна зарешечены, никаких делегаций нет... Страшное потрясение. Приступ ярости, перешедший затем в истерику. Такова плата за несамостоятельность, приспособленчество ума: безумие. При очень тяжелых формах шизофрении больной способен до конца пребывать в иллюзорном мире (да и то, говорят, за несколько минут до смерти он все-таки приходит в себя). Чаще всего реальность берет свое, и тогда эйфория сменяется бешенством. Впоследствии Кандинский излечился от болезни и смог трезво оценить все, что с ним происходило. Перестали его тревожить и революционные устремления (и то и другое случается далеко не всегда). Подобные частные случаи имеют значение не только для психиатрии, но и для понимания психоэкологии общества. «Душевные эпидемии» В России о них написал первым в 1876 году все тот же Кандинский: «История обществ предоставляет нам... непрерывный ряд примеров, в которых известные побуждения и стремления, известные чувства и идеи охватывают сразу массу людей и обуславливают, независимо от воли отдельных индивидуумов, тот или другой ряд одинаковых действий. При этом двигающая идея сама по себе может быть высокою или нелепою... К таким примерам морального и интеллектуального движения масс, порою принимающего форму резкого душевного расстройства, мы вправе применить название «душевные эпидемии». Аналогия с телесными эпидемиями здесь полная». Он особо подчеркнул, что «чувства мелочные и своекорыстные гораздо более склонны приобретать эпидемическое распространение, чем чувства и идеи высокие». Возможно, имелось в виду маниакальное стремление к быстрому обогащению и в этой связи 13 |
