Техника - молодёжи 1995-02, страница 54

Есть в русском фольклоре прелюбопытный жанр — былинки. Это коротенькие легенды о странных и страшных происшествиях, якобы случившихся в такой-то местности с та-кими-то людьми. Собиратели-материалисты называют подобные повествования суеверными рассказами — и поделом, ведь говорится в них о нечистой силе, о сверхъестественных событиях, которым придается значение подлинных фактов. Устанут, бывало, парни и девки от игрищ и песен, погасят в ночной избе лучину — и местный краснобай, побожась, будто слышал очередную историю чуть ли не из уст ее участника, заводит сказ: "...Вот, — говорит теща, — кушай, да только, смотри, не обожгись. Сказала это и достала из-за печки стакан вина и поднесла зятю. Тот, не перекрестясь и не благосло-вясь, духом выпил стакан. Хотел порожний стакан поставить на стол, а он, то ись стакан, сам собой выпал из рук. Зять взглянул на руки, а они не руки, а волчьи лапы. Он взглянул сам на себя, и весь-то он не человек, а волк, от головы до пяток волк!.." Представьте — мрак, хоть глаз выколи, да еще за окном собака, не приведи Господь, завоет, а иной шутник проведет клочком шерсти по чуткому запястью пугливой соседки... То-то визгу!

Зачем трезвомыслящие обитатели Евразии, от Пиренеи до Хингана, сочиняли жуткие истории о троллях и домовых, вервольфах и вурдалаках? Для какой надобности пилигримы Нового Света вторили заокеанским предкам, причудливо мешая легенды Европы с индейскими мифами и поверьями? Зачем наши с вами сынишки и дочурки, дошкольники и школяры, рас-

Анатолий ВЕРШИНСКИЙ

ПРИВИВКА

ПРОШВ БЕШЕНСТВА

сказывают друг дружке известные только им "страшилки", которые, чуть повзрослев, забывают, но прежде успевают передать младшим по возрасту (особая, малоизученная отрасль фольклора)? Для чего на смену простодушным россказням о нечисти и нежити явился в пору становления романтизма изощренный готический роман, предвестник современного романа ужасов? Наконец, зачем кинематограф, едва став на ноги, обратился все к тем же сюжетам о ведьмах и колдунах, демонах и вампирах? Велико удовольствие — пугать честной народ!

Сколько бы ни рядились мы в тогу рационализма, подсознательно помним: повсюду за неощутимо тонкой гранью лежит неведомое (по словам поэта Юрия Кузнецова, "край света за каждым углом"), куда заглядывать жутко, а не заглянуть — еще страшнее... Правда, сегодня "старых добрых" леших и домовых заменили НЛОнавты и барабашки, а кровососов обычных — вампиры энергетические.

Но оставим психологам дотошный анализ причин, почему нормальные, нравственно здоровые люди испытывают потребность в суевериях и сопутствующем им чувстве страха. Примем как данность наличие проблемы и подручных средств ее разрешения, одним из которых стали фильмы... скажем так, не для слабонервных.

Дабы придать заметкам должную солидность, процитирую объемистое и авторитетное (с поправкой на идеологические издержки) издание — "Кино: Энциклопедический словарь" (М., 1987). "ФИЛЬМЫ УЖАСОВ", - гласит соответствующая статья справочника, — тематически обширный и разнообразный круг произве-

ВИДЕОСАЛОН

дений буржуазного кинематографа, изображающих явления загадочные, анормальные, сверхъестественные с установкой на то, чтобы вызвать у зрителей чувство страха. В западной критической литературе значительную часть этой кинопродукции относят к фантастике, обозначая ее "weird fiction" — жуткая, сверхъестественная фантастика, в отличие от "science fiction" — фантастики научной".

Сегодня мы убедились, что тяга к ужасам на экране свойственна не только "буржуазному" кино (если наше отечественное уже не стало таковым); не всегда является самоцелью авторов и исполнителей и "установка на страх". Страшна, порой иррациональна сама жизнь, и для талантливого художника обращение к жанру фильма ужасов (или, как его еще называют, "черного" фильма) — один из способов образно, метафорически выразить свое отношение к миру, где торжествует насилие; для зрителя же — одно из средств той самой разрядки напряжения, понятие которой ввел Зигмунд Фрейд. Другой вопрос, способствует ли картина катарсису — очищению духа от зла — или таковое множит.

Свежий пример, В минувшем году экраны мира со скандалом обошла двухчасовая лента американского режиссера Оливера Стоуна "Прирожденные убийцы" — фильм-гротеск, фильм-эпатаж, в котором сделана попытка исследовать природу тотального насилия в современном обществе. К превеликому сожалению, в позитивной части дальше набора банальных сентенций и эклектичного иллюстративно-ассоциативного ряда (лица маньяков-са

жен обозначать одновременно и преодоление и катарсис". ...именно он, — заключает Выготский, — а не что-либо другое, заставил старинного мастера на соборе Парижской Богоматери поместить уродливые и страшные изображения чудовищ, блистательные химеры, без которых храм был бы невозможен". Надо ли пояснять, что творимый художником храм — произведение искусства в его целокупности — долженствует быть воистину собором, а не уродливым капищем из бесформенных глыб, головешек и черепов.

Степень шокового воздействия на психику человека, способность испугать — не главный признак обозреваемого жанра. Страшны экранные эпизоды смерти на войне и в результате несчастного случая, пугают масштабами разрушений и жертв так называемые фильмы катастроф ("Аэропорт" Джорджа Ситона, "Землетрясение" Марка Робсона, "Гибель Японии" Ш.Моритани), но никому в голову не придет причислять их к "черным". Непременный элемент фильма ужасов — присутствие пугающе-странного (вплоть до чудовищного), сверхчувственного, отклоняющегося от привычного порядка вещей. ^^

Еще со времен немого кино тут определил три направления: ленты о маньяках, людях, психика извращена (излюбленный сюжет — серийные убийства); картины о фантастических существах (как правило, монстрах различного происхождения — от недр Земли до глубин Космоса); и наконец, фильмы о потусторонних силах, вторгающихся в жизнь человека (оборотнях, вампирах, зомби и тому подобной нежити).

дистов, сменяющиеся в бешеном ритме то дьявольскими образинами, то мордами хищных животных) авторы не продвинулись. Само же насилие показано с таким смаком, так воспето персонажами фильма — от серийных убийц Микки и Мэлори до рекламирующих их волчий образ жизни масс-медиа, — что реальное воздействие картины на неискушенного зрителя оказывается прямо противоположным декларациям режиссера. Недаром ее прокат запретили сразу в 13 странах.

(Строго говоря, монстроидальное детище Стоуна не есть фильм ужасов в его классическом виде. Но по многим параметрам близок к таковому: говорят, после просмотра сей "пародии" на триллер иные дамочки долго не могли уснуть...)

Коль уж речь зашла о катарсисе, небольшое отступление. Набрасывая вчерне эти заметки, я обратился к монографии Л.С.Выготского (1896 — 1934) "Психология искусства" — и нашел в ней авторитетное подтверждение собственным наблюдениям и догадкам. Ссылаясь на работы зарубежных исследователей, ученый пишет: "Христиансен совершенно правильно разъясняет, что возможность привнесения таких впечатлений (дисгармонии, ужаса, отвращения. — А.В.) заключается в том, что ужас, исходящий от предмета изображения, разрешается в катарсисе формы. "Должно произойти преодоление диссонанса, разрешение и примирение... Впечатление страшного должно найти свое разрешение и очищение в моменте дионисийского подъема, ужас не изображается ради него самого, но как импульс для его преодоления... И этот отвлекающий момент дол

Ни о какой чистоте жанра говорить не приходится. Многие ленты о преступлениях маньяков с равным успехом относятся к фильмам ужас^ч и триллерам (таковы классические работы А фреда Хичкока, например, его знаменитый "Психоз"), а страшные истории о земных либо инопланетных чудовищах проходят, как уже отмечалось, и по ведомству фантастики ("Кинг Конг" М.Купера с позднейшими перепевами, "Чужие" Джеймса Камерона, "Нечто" Джона Карпентера). Наконец картины, повествующие о неусыпной трудовой деятельности традиционных литературных персонажей — всякого рода кровососов и демонов, выделяют нередко в особый круг мистических фильмов ("Дракула" Т.Браунинга с многочисленными римейками; "Изгоняющий дьявола" Уильяма Фридкина с одноименными низкосортными продолжениями; из более "свежих" — лента Уильяма Уэзли "Пугала", сериалы "Вой", "Восставший из ада" и прочая бесовщина). Особняком стоят пародии на жанр и комедии; блестящим образчиком последних стали "Иствикские ведьмы" Джорджа Миллера.

Многое роднит фильмы ужасов с боевиками. У них общие "романтические" корни — и там, и тут нередко действует герой-одиночка, бросающий вызов превосходящим силам зла. Особый интерес художников к ужасной фантастике и мистике объясняется, на мой взгляд, еще и тем, что постановки такого рода как никакие другие позволяют показать величие духа смертного человека: одно дело — бороться с себе подобными (бандитами, наркомафией и т.п.), совсем иное — с порождением бездны (океана, космоса, преисподней)

ТЕХНИКА-МОЛОДЕЖИ 2 ⁵ 9 5

38