Техника - молодёжи 1995-10, страница 50

Н Е В Е Р О Я Т Ь

5рШЖШ

СВЯЗЬ

0 невероятном, загадочном, таинственном читатель "ТМ" узнает, как правило, из публикаций, рассказывающих о фактах, случившихся где-то и с кем-то. Таким образом, создается апечатление, что журнал выступает лишь а качестве посредника при передаче информации, и только. Однако в действительности дело обстоит иначе. Сотрудники "ТМ" и сами не раз были свидетелями и участниками чудесного. Пример тому — материал в "ТМ", № 1 за 1991 г., рассказывающий об их собственном наблюдении НЛО прямо за окном редакции.

В дополнение темы сегодня мы знакомим наших читателей с еще одной загадочной историей, действующими лицами которой яаляются бывший заведующий отделом рабочей молодежи и промышленности "ТМ" Юрий Юша и нынешний заведующий отделом фантастики Борис Воробьев.

1

В июне 1957 года в военно-морскую базу Бай-ково, расположенную на курильском острове Шумшу, зашли за пресной водой три рыболовных сейнера. К этому времени я служил здесь уже третий год из семи и хорошо знал все местные обычаи и порядки. А потому, едва сейнеры ошвартовались, достал из кладовки ящик с махоркой (нам ее выдавали по норме, но мы курили папиросы, а махорку держали про запас), набил ею рюкзак и поспешил на пирс. Зачем? Да затем, что так называемый бартер, которым ныне прожужжали все уши, давно процветал у нас.

Схема этого бартера была такова: берешь махорку, спирт или еще что-то, пригодное для обмена (конъюнктуру мы знали как таблицу умножения), и предлагаешь рыбакам или краболовам, которые постоянно заходили по разным надобностям в нашу базу. Те и другие, мотающиеся в море месяцами и частенько сидящие, что называется, на голодном пайке, с руками отрывали и махорку, и тем более спирт. Взамен же — бери не хочу — разнообразные морепродукты: селедка всевозможных сортов, крабы, осьминоги, просто свежая рыба. Нам, сидевшим в основном на сухом и консервированном, эти вещи были как манна небесная.

Отягощенный рюкзаком, я подошел к пирсу и возле него носом к носу столкнулся с молодым парнем (да и мне тогда шел всего двадцать пятый), внешний вид которого не оставил меня равнодушным. Помните сцену из "Тараса Буль-бы", когда Тарас с сыновьями приезжает в Сечь и натыкается на спящего посередине дороги казака?

"Эх, как важно развернулся! Фу ты, какая пышная фигура!" — сказал Бульба.

Примерно такие же чувства испытал и я, потому что встречный был колоритен, как персонаж приключенческого романа: в громадных рыбацких сапогах, в телогрейке, надетой на голое тело, с рыжим чубом, он напоминал пирата, а не рыбака. Ко всему прочему парень держал в руках оцинкованный банный таз, и эта принадлежность его экипировки возбудила во мне сильнейшее любопытство. Куда он — с тазом-то?

Выдвинуть какое-либо предположение на этот счет я не успел. Мы поравнялись, и парень озабоченно спросил:

— Слышь, друг, где тут у вас магазин?

Я объяснил где и, не удержавшись, поинтересовался:

— А чего зто ты в магазин с тазом-то?

- Да за спиртом! Под руку ничего не попало, вот и схватил таз.

— А-а...— протянул я изумленно, ибо впервые в жизни видел человека, идущего за горячительным с тазом. (Спирт в магазине продавали в розлив, из бочки.)

— Ты с сейнеров? — спросил я.

— Ну?

—А я к вам, хочу вот шило на мыло обменять — махорку на селедку.

— Махорку? — оживился парень.— Махорка нам нужна. Ты вот что: подождать можешь? Я только до магазина и обратно. Вернусь, мы те-

Из фотоархива 'ТМ": "бойцы вспоминают минувшие дни..." — Б.Т.Воробьев (слева) и ЮЛ.Юша на горно-таежной станции Дальневосточного научного центра (близ Уссурийска), сентябрь 1978 г. Фото А.Кулешова.

бе этой селедки хоть тонну отвалим!

— Добро,— сказал я.— Иди, а я пока посижу вон на том кнехте.

Минут через двадцать парень вернулся, неся перед собой на вытянутых руках наполненный таз. Сколько спирта туда влезло — не знаю, а стоил он сто девять рублей с копейками за литр (я в то время получал около пяти тысяч в месяц, а рыбаки — десятки тысяч за замет).

А еще через несколько минут мы произвели обмен, устроивший обе договаривающиеся стороны, и присели на пирсе покурить.

Парня звали Юрием, а фамилия у него была странная — Юша. Оказалось, что он — бывший подводник и уже второй год работает боцманом на сейнере. Базируются они в Корсакове на Сахалине, а рыбу ловят в основном в Охотском море, потому как там ее — непочатый край.

Мы знали, что встреча наша — случайна и мимолетна. Сейчас сейнеры кончат брать воду и опять уйдут в море. Может быть, навечно. Может, роковой девятый вал подстережет их возле бурного мыса Лопатка или в коварном Татарском проливе и накроет своим многотонным драконьим гребнем. А я останусь в своей базе и буду вскакивать по ночам по тревоге — то по боевой, то по предупреждению цунами; буду пулей вылетать на улицу, когда остров вдруг затрясет подземная огненная сила (пятьсот с лишним толчков в год, правда, в основном слабых), и ждать месяцами самолета с материка, который доставит письма и газеты.

— Ну, бывай,— сказал Юрий, когда раздалась команда сниматься со швартовых.

— Бывай,— ответил я.

Мы пожали друг другу руки и пошли каждый в свою сторону — он в душное чрево родного сейнера, а я в свой дивизион.

Демобилизовавшись в 1958-м, я на следующий год решил поступать в МГУ.

И вот август 59-го, толпы абитуриентов на Стромынке, 32, где находилось общежитие гуманитарных факультетов, и на Моховой, где сдавались вступительные экзамены. Жара немилосердная, зубрежка с утра до ночи, набеги на буфет и на близлежащий магазин за кефиром и семикопеечными булочками. В один из таких набегов и произошла неожиданная встреча.

Я увидел Юрия, едва вошел в буфет. Он стоял в очереди — в кремовой рубашке с короткими рукавами (их тогда называли "бобочками"), во флотских клешах, подпоясанных ремнем от офицерского кортика. Татуировка на предплечье левой руки — парусник.

Все это я обозрел в одну секунду. И не поверил своим глазам: Юша?! Как он попал сюда? Зачем?

Именно этот глупый вопрос я и задал ему, даже не поздоровавшись.

— А ты зачем? — не меньше меня изумился Юрий.

— Поступаю.

— И я поступаю.

— На какой?

— На журналистику. А ты?

— На истфак.

Вот теперь все выяснилось, и мы, обрадованные встречей, отстояли очередь в буфете и отоварились. А потом пошли ко мне в комнату и вдоволь наговорились.

После нашей встречи на Курилах Юрий еще больше года ловил рыбу, а потом уволился и поехал в Москву. И теперь жил на том же этаже, что и я, только в другом коридоре. Стромынка, кто знает, зто бывшие петровские казармь, и коридоры в них длиннющие и к тому же с поворотами — кривоколенные, как говорили студенты.

Экзамены мы сдали и стали заниматься каждый на своем факультете. За учебными заботами пролетел почти весь сентябрь и наступило 27-е число, день моего рождения. Как встречать, где, с кем? Сижу я на своей койке за шкафом, строю разные планы и вижу: открывается дверь и входит Юрий.

— Чего сидишь? — спрашивает.

— Да вот думу думаю. Сегодня день рождения, а где и как встречать — не знаю.

— День рождения? — удивился Юрий.— У тебя?

— У меня, у кого же еще!

— Нуты даешь, Боб! Ведь у меня сегодня тоже день рождения! Специально пришел к тебе, чтобы пригласить на рюмашку.

Вот так и выяснилось, что мы с Юрой оказались рождены в один год, месяц и день — 27 сентября 1932 года.

— Предлагаю такой план,— сказал Юрий.— У меня есть знакомая деваха в Останкине, сейчас звоню ей, она приглашает подругу, и мы едем к ним. Согласен?

— Конечно!

— Тогда пойдем купим что-нибудь выпить.

В Останкино тогда нужно было ехать на 5-м трамвае. За час мы добрались туда и славно провели вечер.

Через год я ушел на заочное отделение, потом уехал на целину. Стипендии мне, привычному на Дальнем Востоке к большим деньгам, хватало всего на неделю, мать при своей нищенской зарплате в двести с лишним целковых помогать

ТЕХНИКА-МОЛОДЕЖИ 10 ¹ 9 5

48