Техника - молодёжи 1995-11, страница 56

совершенно незнакомым курсом — через Яванское море, море флорес и море Банда. Наш штурман, Леша Иванов, не выпускает из рук прокладочные инструменты, ведя лодку как по ниточке. Леша, несмотря на молодость, уже побывал в переделках. В свое время "малютка", на которой он служил, разбилась о камни у мыса Красный Партизан, что у входа в Советскую Гавань, и ему в числе немногих удалось доплыть до берега в холодный девятибалльный шторм, разыгравшийся в тот день в Японском море.

Я полностью доверяю штурману, но не отвожу от глаз бинокля. И не зря — внезапно слева по курсу показывается силуэт подводной лодки. Первый вопрос в таких случаях — чья? Пытаемся обменяться с нею опознавательными и позывными сигналами, но она "молчит". Не помог даже индонезийский связист — не отвечая на наши попытки, субмарина два часа шла параллельным с нами курсом, а затем погрузилась. Но напряжение не спадало, в голове сидела мысль о том, что С-236 может стать отличной мишенью.

Маршрут развертывания советских подводных лодок (под флагом Республики Индонезия) 50-й отдельной бригады П/1 из главной военно-морской базы Индонезии Сурабаи на боевые позиции к берегам Новой Гвинеи (Западного Ириана) в августе — сентябре 1962 г.

На пятый день похода, обогнув северо-восточную оконечность острова Су-лавеси, мы вошли в порт Битунг. По диспозиции, здесь С-236 должна была заправиться и следовать дальше, но с одного взгляда ясно: в порту нас никто не ждет. Командир с переводчиком сходят на берег в надежде выяснить обстановку. Через полчаса возвращаются с известием, что нас заправят.

Ждем час, другой, третий. Но лишь под утро к борту лодки буксир подтащил баржу с дизтопливом. Казалось бы: заправляйся! Но тут же выяснилось, что шланг на барже раза в три тоньше нашего, а горючего в три раза меньше, чем необходимо С-236.

Рассказывать о том, как мы, в конце концов, заправились — неинтересно. Получилось сплошное мытарство, а не заправка, и все же, несмотря ни на что, мы скрытно и вовремя, как нам и предписывалось, пришли в район патрулирования. А район этот стоит того, чтобы сказать о нем, ибо он находился прямо на экваторе, напротив того самого "Берега Маклая", где наш знаменитый соотечественник (кстати, из известной российской морской династии) пытался доказать всему миру, что папуасы — тоже люди...

Меняя галсы, "утюжим" район. Жара неимоверная. Температура забортной воды на глубине 100 м плюс 30°, температура в отсеках — плюс 60°! Никаких кондиционеров на лодках нашего проекта не было. Считалось, что они съедают слишком много электроэнергии и занимают слишком много места; что советский матрос вынесет любые трудности и выполнит свой долг. А вот американцы думали иначе. Их дизельные лодки без кондиционеров в тропиках не плавали, а потому экипажам не приходилось бороться с искусственно созданными трудностями*.

Результаты такого подхода к быту подводников не замедлили сказаться — люди стали страдать от тепловых ударов. Корабельный доктор, сам еле держась на ногах, приводил их в чувство уколами. Экстремальных условий не выдерживала даже техника: у старушек-торпед начали подрываться донышки воздушных резервуаров, из-за чего вышли из строя две торпеды; аккумуляторные батареи приходилось заряжать по три ночи кря-ДУ-

Между тем до времени "Ч" (начала не

ограниченной подводной войны) оставалось менее суток. И хотя при патрулировании мы не встретили ни одного корабля или судна, нервы у всех были предельно напряжены. Кто бывал в чрезвычайных обстоятельствах, тот знает, что ожидание действует на человека гораздо пагубнее, чем сама экстремальная ситуация. Оказавшись в такой ситуации, ты начинаешь активно действовать, все твои реакции удесятеряются, тогда как ожидание ее настолько расстраивает нервную систему, что можно, как говорится, перегореть. Подобное нередко случается в спорте, когда ожидание, например, старта или боя разрушительно действует на самые сильные натуры.

То же самое происходило и с нами, и мы мечтали лишь об одном — скорее бы начались решительные действия.

Но район был по-прежнему пуст, а наши акустики никаких шумов, кроме писка косяков рыб, не улавливали. И

* Прим. редактора: полностью подтверждаю слова автора о безответственном одходе наших правителей к жизни и здоровью людей в армии и на флоте. В 50-е годы редактор служил на одной из военно-морских баз на Северных Курилах. Условия жизни были просто ужасающими, в то время как американцы на Алеутских островах (тот же самый климат, что и у нас) имели в обиходе и холодильники, и кондиционеры, и специально созданные полярные домики для жилья. Весь личный состав на американских базах сменя] ся через 6 месяцев, в то время как у нас офицеры служили 3 года, а матросы и старшины срочной службы — 5 лет!

ТЕХ НИКА-МОЛОДЕЖИ 1 1 ' 9 5

вдруг... Ох, уж это сакраментальное "вдруг"! Словом, в очередной сеанс связи мы получили "радио". Командир и шифровальщик запираются в каюте, а все мы напряженно ждем. Что там, в шифровке?

Когда командир появился в кают-компании, по одному его виду стало понятно: получены хорошие вести. Шифровка гласила:

"Командирам ПЛ... С получением сего всплыть. Возвратиться в Битунг в надводном положении. В Битунге ждать дальнейших приказаний, не снижая бое-готовнос и. Вопрос освобождения Западного Ириана может быть решен мирным путем. Главком ВМФ".

С души свалился камень. "Топить под любым флагом!" Когда-то этот девиз воодушевлял пиратов всех мастей; такой приказ был отдан нам, и, когда выяснилось, что он отменяется, все испытали громадное облегчение. Одно дело — защищать свою страну, и совсем другое — играть в чужие игры. Личный состав С-236 хорошо понимал эту разницу, а вот индонезийцы воспротивились полученному приказу. Старший из них уговаривал нашего командира не принимать шифровку к исполнению. Это голландская провокация, уверял он. Пришлось долго доказывать, что он ошибается.

Приказ "всплывать!" прозвучал как сладкая музыка. Наверху — ночь, штиль, сверкающие южные звезды. Отдраили все люки, дышим не надышимся свежим морским воздухом. И ложимся курсом на Битунг.

Но вопрос о войне все еще остается открытым, и мы каждодневно, обливаясь потом, тренируемся в торпедной стрельбе, в борьбе за живучесть, в высадке индонезийских "коммандос"-де-сантников на необорудованный берег.

Наконец через десять дней вопрос о Западном Ириане был решен — он был передан Индонезии. Видимо, голландцы поняли, с кем им придется воевать в случае конфликта.

А мы вернулись в Сурабаю и стали обучать подводному делу индонезийские экипажи: по решению наших политических верхов все советские лодки, базирующиеся в Сурабае, передаются Индонезии. Мы даже знаем, какое имя получит наша С-236,— "Брамастра", то есть "Дротик".

Выполнив все, что требовалось, мы готовились к возвращению домой, но как раз тогда на другом конце планеты, у берегов Кубы, разразился кризис, готовый обернуться атомной войной. Весь мир затаил дыхание, а тем временем индонезийцы решили нас интернировать. Узнав об этом, мы все как один решили: если придется, будем пробиваться на родину с боем. Слава Богу, до схватки не дошло, и нам не пришлось браться за свои "Калашниковы" и "Макаровы". Однако в Советский Союз мы вернулись лишь в декабре — на теплоходе "Влади-вос ок"...

С той памятной поры прошло тридцать три года, но горький осадок так и остался лежать на душе. Сознание своей бесправности и полной зависимости от капризов и хотенья наших власть имущих преследовало меня всю жизнь. Как преследует ныне воевавших в Афганистане и в других "горячих точках' куда одним росчерком пера посылались горемычные русские головушки. Сколько полегло их во все времена и во всем мире?.. ■

54