Техника - молодёжи 1996-07, страница 47

ни Магомет, ни Конфуций, ни Будда не из бегали городов, хотя временно и пребывали в пустынях, и ни словом не промолви-лись против городов, хотя и громили людские пороки, в городах собранные, а потому и более очевидные.

...Эволюционным влияниям придаю гораздо большее значение, чем революционным.

...В стране с неразвитою или первобытною правительственною машиною и промышленностью нет спроса для истинного образования, особенно высшего, и там, где господствуют вялость и формализм, самостоятельные специалисты не находят деятельности в общественных и государственных сферах. <...> Истинно образованный человек, как я его понимаю в современном смысле, найдет себе место только тогда, когда в нем с его самостоятельными суждениями будут нуждаться или правительство, или промышленность, или, говоря вообще, образованное общество.

...Продолжать общее среднее образование далее 16, много что 17 лет, по моему

мнению, не только совершенно излишне, но даже вредно, потому что юноша в указанном возрасте способен уже понимать философские начала, неизбежные при высшем образовании, и еще достаточно впечатлителен, чтобы в надлежащей мере увлечься высшими интересами избранной им специальности... Самым впечатлительным и влиятельным для всей остальной жизни должно считать < ..> именно возраст от 16 до 20 лет, и этот период наибольшей умственной восприимчивости должно назначать прежде всего для получения или специального образования в высших учебных заведениях, или по окончании среднего образования в жизненном вступлении в ту или иную специальность дальнейшего служения интересам общества.

...Потребительство, доводимое подчас даже до истребительства, свойственно и животному, и всему начальному быту людей, умеющему истощать, обирать и все требовать, а производительство умеет отвоевывать и от пустынь условия лучшей жизни, создает, а не разрушает запасов, не

истребляет, а потому производительная часть деятельности много важнее потребительной для «блага народного».

...Прежде чем требовать что-либо от других, непременно надобно оглянуться на себя самих и подать личный пример: порядка, трудолюбия, немногоглаголания (немногословия. — П.С.), снисходительности, деловитой разумности и постепеновской последовательности.

...Хочется-то мне выразить заветнейшую мысль о нераздельности и сочетанности таких отдельных граней познания, каковы: вещество, сила и дух; инстинкт, разум и воля; свобода, труд и долг.

Последний должно признать по отношению к семье, родине и человечеству, а высшее сознание всего этого — выраженным в религии, искусстве и науке. Выкиньте одно из каждой троицы — будет лишь анализ без полного синтеза, получится неустойчивая и слащавая шаткость, а в образовавшуюся пустоту того гляди проникнет отчаяние либо ворвется какой-то вздор... ■

ИГОРЬ ВАСИЛЬЕВИЧ ПЕТРЯЖЖХЖ0Л0В (18.6.1907-19.5.1996)

Окончилась долгая и многотрудная жизнь выдающегося русского физикохимика Менделеевской школы академика Игоря Васильевича Петрянова. Он не был прямым учеником Дмитрия Ивановича, да и не мог быть, потому что родился в год смерти своего великого предшественника. Но так сложилась его жизнь в науке и обществе, что странное определение «менделевиан-ский энтусиаст», введенное в литературу чешским химиком Браунером, к Игорю Васильевичу подходило как нельзя лучше. Та же нацеленность на конечный результат, на промышленное производство и его «окультуривание», та же неизменная тяга к просветительству, которой Игорь Васильевич заряжал окружающих. Молодежь — в первую очередь.

Он был Просветителем с большой буквы. Свидетельства тому — им инициированные, им продуманные и при его участии созданные естественно-научные тома Детской энциклопедии, серия изумительно емких и ярких в большинстве случаев книжек «Ученые — школьникам», его многолетняя работа в редакционно-издатель-ском совете Академии наук, председательство во Всероссийском обществе охраны памятников истории и культуры и Всесоюзном обществе книголюбов...

Игорь Васильевич был неизменным главным редактором единственного в своем роде, приобретшего в 70-е годы не только просветительское, но и общекультурное значение журнала «Химия и жизнь». Позже он помогал создавать журналы «Памятники Отечества» и «Берегиня». И во всех этих редакциях никогда не был Игорь Васильевич «свадебным генералом», никогда не «о бывал номер» и не надувал напыщенно щек. Будучи главным редактором, он, как правило, не вдавался в детали, доверяя профессионализму сотрудников и учеников. Но не было ни одной принципиально важной статьи в «X и Ж», которую бы он не прочел с редакторским карандашом (шариковой ручкой с неизменной красной

пастой) в руке. Его редакторский глаз был зорок, а энциклопедическая широта не раз помогала направлять авторскую мысль в неожиданно интересное русло.

Имея на протяжении 30 с лишним лет «свой» журнал, Игорь Васильевич не стал, тем не менее, ни «однолюбом», ни «монополистом» — охотно сотрудничал с другими научно популярными и научно-художе-ственными изданиями, с «ТМ» в том числе.

При реализации просветительской своей миссии он был фантастически работоспособен и — безотказен. Как, наверное, и в главной для него работе — научной. Пожалуй, лишь одно неудобство испытывали мы в общении с ним: приезжать к академику всегда приходилось ранним-ранним утром. Потому что его дни и вечера всегда были расписаны, в среднем, на три недели вперед...

При этом он обязательно, в любое время года и суток был предельно доброжелателен, точен в главном и в мелочах, гостеприимен. Встречаясь с пишущим людом, всегда обязательно рассказывал что-то интересное: о новой ли книге или поразившей его научной работе. При этом прямо на кухне, как правило, угощал чаем и кофе, а по весне — еще и вином из одуванчиков, изготовленным собственноручно по рецепту Рея Бредбери.

Как экспериментатор он ничего не принимал на веру — прочитав «Вино из оду

ванчиков», в точности воспроизвел условия опыта и результат получил отменный! Как, впрочем, и в других своих научных изысканиях.

Игорь Васильевич создал уникальный синтетический материал «ФП» — Фильтры Петрянова, ставший основой систем защиты органов дыхания всех, кто работал и работает в атомной промышленности и многих других опасных для здоровья отраслях (подробности — в статье «Фильтры Петрянова», «ТМ», № 9 за прошлый год).

Всемирно известный и повсеместно популярный — надежный и простой, как все гениальное, респиратор «Лепесток» — тоже его изобретение. С тканью ФП в качестве главного действующего лица.

Подобный же волокнистый материал лег в основу еще одного чрезвычайно полезного и фантастически простого, а потому удобного и в производстве, и в применении устройства под названием беруши (от «берегите уши»), предназначенного для предохранения наших барабанных перепонок от избыточных децибел. Может, зто словечко — не самый удачный образец пе-тряновского словотворчества, но, как «Лепестки» помогли сохранить здоровье миллионов людей, так и «Беруши». Только — поделенных (миллионов) на два, по числу ушей.

Первым в нашей стране, а быть может и в мире, Игорь Васильевич еще полвека назад выдвинул концепцию безотходных и малоотходных технологий, комплексного использования природных ресурсов. «В химии, — любил он повторять, — нет грязи; грязь — это вещество не на своем месте»...

В начальственных кабинетах тех времен его концепция безотходности не раз встречала непонимание. Но он умел убеждать в своей правоте даже самых твердолобых, «упертых», как говорится, в одну точку узко понимаемых государственных или ведомственных интересов.

Он любил жизнь — природу, путешествия, цветы. Не представлял себе досуга без хорошей книги. Был легок на подъем — мог уже в более чем зрелом возрасте в считанные минуты собраться и лететь на край земли, чтобы своими глазами — ученого и просветителя — увидеть извержение вулкана Толбачик или полное солнечное затмение. Благоговение перед Природой и высшую любознательность пронес он через всю жизнь.

Редакция «ТМ» склоняет головы перед памятью выдающегося ученого и Просветителя. ■

ТЕХНИКА-МОЛОДЕЖИ 7 96

45