А Ш И

К У С

И и

Ценность любой проблемной с не в спорных положениях, в которые легко и соблазнительно вцепиться кри-

призадуматься и ведут к важным следствиям, иногда совсем не очевидным.

Статья Рудольфа Баландина «Три сценария грядущего, или Цивилизация на росстанях», опубликованная в прошлом номере «ТМ», несомненно, таковым достоинством обладает. Хотя в редакционном предисловии она названа «игрой ума» — надо полагать, потому, е прогнозы на будущее,

кообразованных «дельфийцев», а уче-ный-одиночка, сплошь и рядом грешат изящной и ненавязчивой подменой объективно ожидаемого субъективно желаемым. Пусть так — но есть в статье Баландина одно, как мне показалось, интереснейшее наблюдение и одна исключительная по важности — причем неочевидная — идея.

«НО КАК ЖЕ БЕЗ ПРИБЫЛИ?..»

Сначала напомню «краткое содержание предыдущей серии». По мнению автора, у человечества три варианта дальнейшей эволюции: 1) экологизация экономики с целью спасения биосферы, измордованной нами до состояния почти коматозного; 2) торжество ГОП — глобального общества потребления — и продолжение насилия экономики над природой до полного истощения последней; 3) поскольку становле ние ГОП сразу столкнется (уже сталкивает ся!) с серьезными объективными и субъек тивными трудностями — напряженный «поисковый» мир, то и дело разряжающий ся локальными катаклизмами и перма нентно чреватый великими потрясениями

Так вот, ценное наблюдение Баландина обсуждая вероятность реализации каждо го пути, он открыл техногенного че. ка — порождение современной цивилиза ции и ее же заложника. Основную особен ность его разума автор определил так резкое ограничение духовных потребное тей и практическая безграничность материальных.

Теперь об идее. Как нетрудно понять из статьи, Баландин фактически признает единственно разумным путь экологизации технологий и — прошу внимания! — отмечает, что он реален лишь при условии ОТКАЗА от экономической рентабельности.

Эту мысль автор подробно не развил — а между тем в ней содержится нечто настолько новое и для современного общества неожиданное, что многими едва может быть замечено. Как известно, от вещей необъяснимых подсознание наше частенько отмахивается опережающим порядком — прежде нежели сознание «засечет» неладное. Один из тех, с кем я обсуждал баландин-скую статью, — человек, несомненно, начитанный и к неординарным, даже сумасшедшим идеям весьма благожелательный — сказал: «Ну, и что особенного? Сейчас уже внедряются чистые технологии — они и так менее рентабельны, чем вредные! Чего он еще-то хочет?» Я ответил, что речь идет не о тактических уступках — чуть меньше прибыли, чуть больше экологичное™, — а о дружном и безусловном ОТКАЗЕ ОТ ПРИБЫЛЬНОСТИ ЭКОНОМИКИ ВООБЩЕ в угоду биосфере! И тут собеседник мой изумленно переспросил: «А... это, пардон, как?»

Вот чего не способен представить современный человек. Зачем же мировому

хозяйству работать себе в убыток и бы без «навара»? Вспоминается фраза, приписанная великому Никколо Амати: «Люди никогда не занимались бы землепашеством, если бы снимали в урожай столько же, сколько засеяли...»

Может, вправду Рудольф Баландин перегнул палку? Тогда не столь плохи дела наши скорбные: стратегия прибыльности хороша, но никуда не годятся фабрики, сочащиеся ядовитыми стоками, неисправные очистные сооружения и зловонные целлюлозно-бумажные комбинаты. Они-то и губят планету. Привести их в норму — и биосфера спасена, а с нею и мы, грешники.

Так ли?

Очень трудно спорить с утверждениями, будто безотходные технологии и безвредные производства примирят экономику с природой. Действительно, почему нет? С другой стороны, не вчера мы осознали, что гробим окружающую среду, а дело не движется. Случайность? Человек винится перед родной планетой, призывает себя к экологическому порядку — а комбинат-монстр на южном берегу Байкала продолжает гнусно вонять на всю околицу, а в священные воды Нила по-прежнему льется разная гадость, а необъятные просторы России обволакивает тяжким дыханием фабричных труб, и почти ощутимо дрожит воздух от промышленных i

Вам это ни о чем не говорит? Практика — критерий истины! Вроде бы спасти Землю очень просто: внедрить уже разработанные чистые технологии. Но их упорно не внедряют. От непонимания? Да не идиоты же люди, все жить хотят! Значит, есть нечто более могучее, нежели наше желание жить. Какой-то алгоритм поведения, настолько имманентный нашей природе, что против него мы бессильны.

Попробуем если не обезвредить его, то хотя бы найти. Оттолкнемся от неспособности современного человека принять стратегию убыточности...

А только ли современного?

А точно ли «Homo technogenicus» Баландина зародился в эпоху НТР?

ТОП

ЧЕМ РОКФЕЛЛЕР НЕ БАРСУК

Начнем по порядку. Техногенный человек, несомненно, существует — я, например, легче всего могу узреть его в зеркале. Что же касается времени его появления... Осмелюсь предложить гипотезу, отвечающую на вопрос, чем человек отличается от животного — вернее, от остальных животных: поведение Homo sapiens стало социальным прежде всего благодаря ИНСТИНКТУ СОБСТВЕННОСТИ. Quid est?

Отношения человека с миром могут быть сведены к очень простой формуле: последний для него делится на «мое» и «не мое». Поэтому одна из важнейших целей человека в жизни — увеличение своей собственности. Механизм ее сохранения и приумножения — законность, право. Краеугольный его камень — институт НАСЛЕДОВАНИЯ собственности, позволяющий потомку приступать к накоплению не с нуля, а с того, что скопил предок.

Действительно ли инстинкт собственности есть диагностический признак человеческой натуры как таковой?

На первый взгляд кажется, что у животных нечто похожее тоже имеет место быть. И территорию метят, и запасы всякие в гнездышки тащат, и охраняют «свои» угодья от чужаков...

Но не соблюдено очень важное требование: НЕТ ИНСТИТУТА НАСЛЕДОВАНИЯ. Участок, занимаемый хищным зверем, не переходит к его потомству, птенцы вырастают и, окрыленные, покидают родимые гнезда (а не пристраивают к ним флигеля, веранды да сарайчики!), и даже в капитальном термитнике живет (правда, долго, до 120 лет, пока не усопнет матка-родительница) лишь одна семья. Список примеров можно продолжать до бесконечности — и все они свидетельствуют, что для животного территория, пища, жилище etc. — не собственность, а часть СРЕДЫ ОБИТАНИЯ. Она не является кон