Техника - молодёжи 1997-10, страница 14

НАШИ Д И

С К У С С И И

В редакцию «ТМ» по-прежнему идут письма читателей, вдохновленных статьями Р.Баландина (№ 1 за 1997 г.) и А.Киреева (№ 2) о будущем человечества. Мы рады, что наш призыв — продолжить обсуждение этой важнейшей, темы нашел столь бурный отклик в читательских сердцах. Публикуя лишь малую часть присылаемых материалов, мы, конечно, рискуем быть невежливыми, но — иначе пришлось бы целиком посвятить «ТМ» в 1997 г. дискуссии о перспективах цивилизации. Поэтому отбираем для обнародования наиболее самобытные и притом обоснованные мнения. Остальных адресантов благодарим за участие и просим не

огорчаться — ибо надеемся в одном из следующих номеров дать обзор их писем.

А сегодня предлагаем вашему вниманию статью молодого зко-лога В.Б.Барсукова, работающего в Саратовском областном комитете охраны окружающей среды и природных ресурсов, фрагмент обширного письма А.Н.Боровых из Санкт-Петербурга (к сожалению, это все, что он о себе сообщил) и, наконец, присланный из заокеанских далей материал американского профессора Александра Болонкина (Институт технологии, Нью-Джерси) — кстати, он уведомил нас, что готовит к печати книгу «XXI век. Бессмертие людей и возникновение пост-человеческой цивилизации». □

Владимир БАРСУКОВ г. Саратов

В наши дни техническим революциям отводят роль не только заведомо приниженную, но и пагубную. Ярки и впечатляющи громкие фразы, швыряемые в толпу: «Люди, одумайтесь! Мы потеряли связь с землей, оторвались от своих корней» и т.д. и т.п. Сейчас это модно — воздеть руки к небу и, взахлеб комментируя загрязнение отдельно взятой речушки, клясть все человечество из-за сотни-другой погибших лягушек. Или шокировать толпу нарочито левитановским голосом, живописуя беды ка-кого-нибудь дачного поселка, вопреки всем запретам угнездившегося под боком у много-дымного завода-гиганта. Беспристрастные деятели науки сменили беспристрастие на че-ловекоугодничество, односторонний антропоцентризм.

Мы решительно и довольно уверенно делим происходящее в мире на «плохое» и хорошее» — с меркантильной точки зрения. Причем меркантилизм тут, так сказать, благостно лицемерный: за сломанное деревце человек может заплатить штраф и потом каяться вплоть до суицида, а тем временем распрыскивать отраву, губящую мышей, крыс, кротов, гусениц, тараканов. Но разве постельный клоп и малярийный комар — не твари Божии, разве не включены они в пищевые цепи природы? Разве ценность жалкой рябинки определяется лишь тем, что она с горем пополам производит несколько литров кислорода в год, а медведка плоха потому, что вредит сельскому хозяйству?

Мыслимо ли сравнивать снегопады и абразию берегов («хорошо») с лесными пожарами и уменьшением числа сусликов в поле («плохо»)? А почему, собственно, мы в принципе не осуждаем распашку земель — процесс, нас кормящий? Ведь ради нее мы уничтожаем целые биоценозы, осушаем акватории, вырубаем леса... Почему ни один эколог-энтузиаст не отказался от предложенного ему дачного участка? Должен же он понимать, что творит на нем черт знает что: вот, не угодно ли, — погубил миллионы жизней (скосив траву), перевернул верхний слой почвы вверх дном (вскопав землю под огород), загрязнил ее (удобрениями) и спокойно моет у пруда машину, радуясь, как блестят на солнце ее глянцевитые бока!

Источник этого парадокса — предвзятая и к тому же искаженная антропоцентричность наших суждений. Между тем современные экологи — соавторы мировой экологической политики — до сих пор не выдвинули ни одной идеи, способствующей решению глобальной проблемы выживания человека как вида.

На мой взгляд, все, что мы делаем в природе, — естественно. Даже создание и испытание ядерного оружия.

В ПРИРОД Е

Начнем с того, что человек — животное, хотя и необычное. Хотя чем оно уж так необычно? С усложнением организации живого организма — в том числе с ростом его разумности — изменяется и его отношение к окружающей среде. Вспомним Вернадского: «Палеонтологическая летопись — явление определенное, развивающееся во времени в одну и ту же сторону — в направлении усиления сознания, мысли и создания форм, все более усиливающих влияние жизни на окружающую среду». Любые организмы отбирают из нее те или иные компоненты и выделяют отходы своей жизнедеятельное™. Человек — не исключение. Выброс «наружу» всевозможных химических соединении трансформация ландшафтов и т.п. — естественные процессы. Масштаб их определяется тем, на какой эволюционной ступени стоит данный организм. Каждый этап эволюции сопровождается появлением новых видов живых существ, а значит — новых способов потребления и типов отходов.

Конечно, человек — мощный фактор перераспределения компонентов окружающей среды, но не уникальный по мощности. Да, благодаря нам глобально увеличивается содержание углекислого газа в атмосфере — а зеленая растительность столь же глобально забирает его оттуда и привносит кислород! Бактерии, как известно, сильно влияют на состав пород окисляя и иными путями преобразуя их. А вспомним о событиях двухмиллиар-долетней давности, когда в результате жизнедеятельности некоторых простейших в воздухе стал накапливаться свободный кислород — по тем временам страшнеиший яд! Так делаем ли мы «биосферную революцию», развиваясь так, как надлежит высокоразви ым существам, и выбрасывая то, что им положено выбрасывать? Можно ли считать поступление ряда веществ в атмо- и прочие сферы Земли загрязнением? Нет, это естественный процесс — как и вырубка лесов, уничтожение животных высыхание Арала.

Бьют тревогу ученые, ухватились за живую нить ораторы: исчезают редкие виды насекомых, птиц, зверей, «тают» леса, дохнет рыба... Это факт—и он не противоречит законам природы. Человек как вид потеснил остальных, победил в межвидовой борьбе за существование — а разве не на ней, в частности, основана эволюция? Сокращение числа видов животных — признак естественного (не первого и не последнего!) перехода природного баланса с одного уровня на другой. Природа гибка, старые структуры заменяются новыми. Место сотни вымерших видов может занять единственный родившийся, и наоборот — что

спокойно

вполне нормально. Уничтожение биосферы тут ни при чем: оно реально лишь при глобальных катаклизмах, к коим воздействие человека не относится.

Можно долго рыдать при виде зарастающей ряскою реки и твердить, что это катастрофа. Выходит, рядовая адаптация к изменившимся условиям — катастрофа? И сокращение численности рыси, рост «поголовья» саранчи, увеличение детской смертности пингвинов — тоже? Да с какой, простите, точки зрения?! Будто не происходило на планете то же самое до рождения Homo sapiens: динозавры не вымирали, жизнь не выбиралась из моря на сушу? А мамонты, а трилобиты? Появление и развитие ЛЮБОГО нового вида влечет за собой изменения в окружающем ЕГО мире: одни организмы вымирают, других становится больше. Движение — жизнь, остановка — смерть.

Под остановкой я подразумеваю, к примеру, создание «Красной книги» и попытки сохранить тех, кому давно пора исчезнуть. Их позволительно сравнить с ребенком, который, устав находиться в шумной комнате, хочет выйти и отправиться спать, но родители говорят ему: нет, ты должен оставаться с нами как можно дольше. Если исчезает с наших полей лютик, из Волги — осетр, из лесов — лось, зачем их насильно разводить и лелеять? Природа уводит актеров со сцены жизни — они свое отыграли, не будем их задерживать.

Приведу цитату из брошюры «Проблемы устойчивости биологических систем» (М., Наука, 1992): «Подавляющее большинство ученых хотят видеть окружающий мир устойчивым. Стабильность отношений, стабильность развития представляется некоторым идеалом, к которому должно стремиться человечество». Тут и кроется, пожалуй, главная ошибка: о природе судят с социальных позиций, не желая понимать и принимать естественного ее развития. Поэтому уход из нашего окружения ряда представителей флоры и фауны расценивается как нечто ЧУЖДОЕ естеству. «Растущая экспансия хозяйственной деятельности человека на Природу, приводящая к исчезновению некоторых видов организмов как определенных форм жизни, способствует формированию ощущения потери разнообразия Природы как некоторой особой ценности. В сознании человека все связано с научным пониманием значимости разнообразия. Потеря любого разнообразия и, в первую очередь, разнообразия живого воспринимается как предвестник общей катастрофы» (оттуда же). Вот на основе такой точки зрения у экологов и возникает желание, по сути, «исправить ошибку природы».

Т ЕХНИКА-МОЛОД Е Ж И 1 0 '9 7