Техника - молодёжи 1998-07, страница 53

СОВРЕМЕННАЯ СКАЗКА

Представляем нашим читателям начинающего писателя-фантаста. Дмитрий Юрьевич Коршунов родился 26 августа 1976 года в Твери. Учится в магистратуре Тверского Государственного технического университета. Публикуется впервые.

— ГЕРОИ ТОЖЕ СЕРД ЯТСЯ

Мы стояди, обнявшись, на крыше самой высокой башни замка и смотрели на закат. Огромное алое солнце величественно садилось за кромку океана. Легкий бриз овевал наши тела, даря приятную прохладу. Я вдохнул напоенный свежестью воздух и почувствовал, как напряжение, накопившееся за долгие месяцы войны, начинает покидать меня. (Боже, какое лицемерие!)

— Ну вот и все, дорогая, — сказал я. — Война закончилась, и теперь нас ждет светлое будущее.

(Бездарь, хоть бы придумал что-нибудь пооригинальнее.)

— Я так долго ждала этой минуты! — ответила Принцесса. — Признаться, уж и не верила, что наступит время, когда мы спокойно сможем насладиться закатом, а наш народ вздохнет полной грудью, освободившись от гнета злодея Громгулла.

— Да, тяжкие были времена. Но они ушли в прошлое, и наш долг — не допустить их повторения.

(Когда же этот бред кончится?)

— Ты прав, любимый. Мы построим новую жизнь, в которой не останется места уродству и беззаконию, в которой люди будут счастливы, ибо мы будем править ими справедливо.

Я почувствовал на себе взгляд Принцессы и повернулся к ней. Глаза ее светились любовью, нежные губы призывно раскрылись. Я наклонился и поцеловал ее. (Это было чертовски неприятно, поскольку мои губы распухли от бесчисленных поцелуев и ужасно болели.) Когда сладостный (не верьте!) поцелуй закончился, мы снова повернулись к закату, и я заключил:

— Навечно.

Принцесса порывисто сжала мою руку...

Нет, ну надо же такое придумать! Я негодовал. Сколько можно издеваться над нами! Будь это в моих силах, я устроил бы сидячую забастовку прямо посредине романа и послал всех подальше. Но... я продолжал стоять, подчиняясь царящим здесь законам. Бессилие приводило меня в бешенство.

Закат солнца явно затягивался. Ноги налились свинцовой тяжестью, спину ломило, а левая рука, в которую вцепилась Принцесса, чтобы не упасть от изнеможения, совершенно онемела. Бедная девушка... Вместо того, чтобы закончить роман заурядной постельной сценой, этот эгоист погнал нас на открытую всем ветрам башню. Не хватало ко всему прочему еще и простудиться. Я с удовольствием применил бы несколько пыток, которые освоил в предыдущих произведениях, к автору этого, попадись он мне в руки. Увы... Но обиднее всего было то, что я не мог даже выругаться вслух. Амплуа не

Единственный положительный момент в профессии Героя заключается в том, что всему приходит конец, сколь бурной фантазией не обладал бы Автор, Я почувствовал, как держащие нас нити рвутся: звезды разом погасли, а замок рассеялся. Тьма и тишина окружили нас со всех сторон. Сила тяжести тоже исчезла, и мы блаженно парили в невесомости... Вскоре начали проявляться радующие глаз детали знакомого пейзажа: дубы и ели, клочок зеленого неба, цветочная поляна. Вскоре мы очутились на дороге перед большим деревянным домом. Я помог Принцессе подняться на крыльцо и раскрыл перед ней дверь. Она благодарно кивнула и ступила внутрь, вслед вошел я. Принцесса тотчас отправилась на женскую половину, в номера на втором этаже, я же кинулся к стойке бара.

— А вот и наш Прекрасный Принц, — возвестил Бармен, подавая мне большую кружку холодного пива. Я жадно припал к ней.

— Похоже, то еще выдалось заданьице, — посочувствовал он.

Я с удовольствием рыгнул (здесь я мог забыть про свою роль аристократа) и подтвердил:

— Одно из самых бездарных, в которых мне доводилось участво-

...Лишь покончив со второй кружкой, я окончательно расслабился и ощутил навалившуюся на меня усталость.

Меж тем заведение заполнялось. В левом от меня углу, сосредоточившись над лежащей на столе книгой, в очках сидел Конан, Все знали, что сейчас он перечитывает "Преступление и наказание". Шутили: дескать, Конан подсчитал, какое бы у него скопилось состояние, кабы все, кого он убил за свою долгую карьеру, были старушками-процентщицами. Сходились на том, что сумма получается кругленькая, и потому Конан стал таким раздражительным. Но повторяли эту злую шутку либо в его отсутствие, либо вполголоса, оглядываясь через плечо. Кому охота повздорить с Конаном и его огромным мечом, с которым он никогда не расстается. К тому же все понимали, как этот высокообразованный человек ненавидит навязанную ему Автором роль дикаря-мясника, размахивающего обоюдоострым секачом направо и налево.

Мои размышления прервало настойчивое похлопывание по пра

вому плечу. Я обернулся и увидел Билла. Он был уже изрядно пьян и, чтобы не упасть, держался рукой за стойку бара.

— Эй, приятель, п-посмотри на мою новую ногу.

Билл с трудом забрался на высокий стул, снял ботинок и закатал штанину до колена. Оголенную ногу он закинул мне на колени, и я увидел нормальную человеческую ступню.

— Правда, красивая? — Он пошевелил пальцами.

— Отличная нога, — согласился я.

Билл наклонился ко мне и доверительно прошептал:

— Могу сказать, где достал.

— Спасибо, но мне пока не надо.

— Как хочешь.

Он снял с моих колен ногу и, забыв про ботинок, побрел дальше, ища, кому бы еще похвастаться ею. Вот бедолага...

Я покачал головой и повернулся лицом к бару, чтобы заказать чего-нибудь поесть. Как всегда, широко улыбаясь, Бармен уже ждал меня с большой тарелкой, на которой рядом с огромным куском мяса дымился свежеподжаренный картофель. (Неужели я стал таким предсказуемым?) И тут мне захотелось ударить по этой жизнерадостной физиономии, чтобы Бармен хоть на мгновение почувствовал, каково приходится нам — на задании. Я сжал пальцы в кулак и напрягся: пусть только слово скажет. Нет, одного удара недостаточно — лучше, если... Я помотал головой, и секундное наваждение пропало так же внезапно, как и появилось. Не припомню, чтобы меня одолевали подобные желания. Наверное, переутомился. Я схватил тарелку и предусмотрительно наполненную пивом кружку и отправился за свободный столик в углу зала. Все, сейчас перекушу и пойду спать.

Хрустя картофелем, я наблюдал за постояльцами. Двое мускулистых гуннов с вызовом поглядывали на Конана. Несколько умудренных опытом ветеранов спецназа лениво потягивали свои напитки и не по-старчески зорко следили за происходящим. Какой-то пройдоха с бегающими глазками и нервными руками суетливо озирался, словно искал кого-то, Эльф, Гном и Гоблин мирно сидели за соседним столиком и вяло играли в кости. Драконий угол пустовал и, судя по скопившейся пыли, его обитатель давненько тут не появлялся. Похоже, что спрос на огнедышащих тварей резко возрос. Справа от меня о чем-то ожесточенно спорили Черный и Белый Маги, а старая карга Ведьма успокаивала их. (На редкость приятная старушенция, скажу вам.)

Неожиданно Гном тоскливо завопил и исчез. Беднягу вызвали на задание. Что ж, работа есть работа, и сачкануть еще никому не удавалось. Я три раза сплюнул через левое плечо в надежде, что хотя бы несколько дней смогу отдохнуть.

Я уже допивал пиво, когда входная дверь распахнулась и впустила неразлучную парочку — Мефистофеля и доктора Фауста. Я приветственно помахал им рукой.

— Давно сидишь? — спросил Фауст, падая на стул рядом.

— Да нет. Не больше часа. Как дела?

— Ох, не спрашивай, — ответил Мефистофель. — Обрыдло все. И почему нас никак не оставят в покое? Ну какой из меня дьявол — при моем-то ангельском характере?

Вопрос, по обыкновению, остался без ответа. Все прекрасно понимали, что если нас оставить в покое, то люди забудут о нашем существовании, и мы канем в Лету. И потом... сколько бы мы не стенали и не жаловались, нам НРАВИЛАСЬ наша работа.

Мефистофель тяжко вздохнул:

— Возьму-ка я лучше пивка. Будешь?

Я молча кивнул. Компания собралась отменная, а поспать я еще успею.

Мефистофель принес три кружки янтарного пенистого напитка. Фауст предложил сыграть в покер. Первые две партии я проиграл вчистую, но это пустяк. Главное — хорошие партнеры и добрая выпивка. Впервые за долгое время я почувствовал, что напряжение покидает меня.

Шел третий кон, когда уютную тишину трактира разорвал громкий вопль. От неожиданности мы дружно подпрыгнули на своих стульях и обернулись на крик. Нарушителем спокойствия оказался Конан. Он стоял, обхватив правой рукоять меча, и бешено вращал глазами. Его очки свалились на пол, но Конана, похоже, это не волновало. Многоголосый говор в зале враз стих.

— Встать! — страшно рявкнул Конан и трахнул кулаком левой по столу так, что он разлетелся в щепки.

Постояльцы опять вздрогнули, но удержались на своих местах. Лишь Билл, который до сего момента спокойно храпел у стойки бара, дернулся во сне и свалился со стула. Но тотчас вскочил и вытянулся по стойке "смирно". Его грудь развернулась, челюсть выехала далеко вперед, налитые кровью глаза выпучились. Трудно было предположить, что всего лишь какое-то мгновение назад этот бравый солдат был в стельку пьян. Годы армейской муштры давали о себе знать. Он раскрыл рот и, глядя в пустоту перед собой, оглушительно проревел:

— Есть, сэр!

Ответ Билла произвел странный эффект: лицо Конана вытянулось и приняло недоуменный вид. Его рука с мечом опустилась, и он 8 растерянности заозирался по сторонам. Увидев сломанный стол и разбросанные по полу вещи, Конан поднял на нас глаза, как бы прося объяснить, что произошло. Мы настороженно молчали. Он тряхнул головой, подобрал очки и книгу и перебрался за целый столик.

ТЕХНИКА-МОЛОДЕЖИ 7 9 8

Ш2Ж