Техника - молодёжи 2000-02, страница 20

психология

«Нам только кажется, что мы знаем о своем организме почти все, — говорят ныне психологи. — Обычные человеческие чувства продолжают открываться нам все новыми гранями, и мы не можем объяснить, почему они именно такие. Взять хотя бы синестезию...».

КАКОГО ЦВЕТА БУКВА? Знаменитый французский поэт Артюр Рембо написал некогда странный сонет «Гласные». В нем говорилось, что буквы могут быть цветными: А — черной, Е — белой, И — красной, У — зеленой , О — синей... «Тайну я скажу их в свой черед», — обещал он и добавлял: А — бархатный корсет на теле насекомых, которые жужжат над смрадом нечистот. Б — белизна холстов, палаток и тумана, блеск горных ледников и хрупких опахал. И — пурпурная кровь, сочащаяся рана или алые уста средь гнева и похвал... Так поэт впервые обозначил явление, которое ныне специалисты называют «цветным слухом», или синестезией. В переводе с греческого этот термин значит «соощущение».

Интересно, что первый перевод сонета Рембо появился в 1894 г. вовсе не в поэтическом сборнике, а в русском издании книги французского психолога Альфреда Бине «К вопросу о цветном слухе».

Никто, правда, не знает, писал ли Рембо о собственных ощущениях или просто развил мысль Бодлера о перекличке и слиянии цвета, звука, запаха и формы, высказанную им, в свою очередь, в сонете «Соответствие».

Споры о происхождении сонета «Гласные» вызвали к жизни многие признания и ассоциации. Так, скажем, В. Набоков в своей книге воспоминаний «Другие берега» прямо признается, что был наделен цветным слухом. «Не знаю, — впро-

Станислав ОЛЕГОВ

чем, оговаривается он, — правильно ли тут говорить о слухе. Цветное ощущение создается, по-моему, осязательным, губным, чуть ли не вкусовым чутьем. Чтобы основательно определить окраску буквы, я должен ее просмаковать, дать ей набухнуть или излучиться во рту, пока воображаю ее зрительный узор. Чрезвычайно сложный вопрос, каким именно образом сливаются в восприятии буква и ее звук, окраска и ее форма.»

Далее он, например, указывает, что русское «Ж» отличается от французского «J», как горький шоколад от молочного. «Ш» он называет пушисто-сизым, а «Щ» имеет в его понимании еще и некую «прожелть».

НАСТОЯЩИМ ГЕНИЕМ СИНЕСТЕЗИИ

был московской репортер Леонид Шере-шевский. В восприятии окружающего у него участвовали все чувства сразу, как в том убедился психолог Александр Лурия, написавший затем «Маленькую книжку о большой памяти». Однажды репортер пожаловался исследователю: шум мешает ему сосредочиться. Тот превращался в его сознании в клубы пара, заслоняющие таблицы, что мешало рассмотреть их хорошенько, а стало быть и запомнить. А надо сказать, что в тишине Шерешевский мог запоминать практически неограниченное количество таблиц с чисто случайными рядами цифр и букв, да так накрепко,

ДО КРИКА...

О, ЗАПАХ ЦВЕТОВ,

что без ошибок воспроизводил их и много лет спустя. «Какой у вас желтый и рассыпчатый голос»,— сказал он при знакомстве психологу Выгодскому. Когда при нем стали брать одну за другой музыкальные ноты на пианино, он видел то серебряную полосу, то желтую, то коричневую... Причем в последнем случае зрительное ощущение оказалось дополнено и вкусовым — во рту появился вкус кисло-сладкого борща. Один из музыкальных тонов вызвал у Шерешевского образ молнии, раскалывающей небо пополам. А резкий звук произвел на него впечатление иглы, вонзившейся в спину.

Гласные буквы были для него фигурами, согласные — брызгами, а цифры представали некими башнями.

«Я вспоминаю, — пишет Лурия, — как однажды мы с Шерешевским шли из института.

— Вы не забудьте дорогу, — предупредил я его, забыв, с кем имею дело.

— Нет, что вы , — ответил он. — Разве можно забыть? Ведь этот забор, он такой соленый на вкус и такой шершавый, и у него такой пронзительный звук...».

СИНЕСТЕЗИЮ ОТКРЫЛИ ДАВНО. И почти сразу же после этого перестали изучать более-менее серьезно. Почему? Да просто не было соответствующего оборудования для исследования мозга. Ныне положение заметно изменилось, исследователи пускают в ход ядерно-магнитный резонанс, пози-

Борис САМОЙЛОВ

МИФ О

Последние годы в российской системе здравоохранения работают несколько НИИ, решающих частные проблемы медицины на основе фундаментальных наук. Мы беседуем с руководителем одного из таких учреждений, Института физико-химической медицины — академиком РАМН Ю.М. ЛОПУХИНЫМ, известным как создатель первого аппарата «искусственная печень». Теперь он и его коллеги развивают новое направление — эфферентную (выводящую) медицину, делающую упор не на закачивание в организм «целебных» синтетических соединений, а на выведение оттуда всего лишнего.

— Юрий Михайлович, ваш институт знаменит тем, что развеял миф о так называемой живой и мертвой воде. Об этом феномене до сих пор много толков и пересудов. Не могли бы вы рассказать подробнее, в чем тут суть?

— По терминологии сказочников и журналистов, живая вода, как я понимаю, целительная, а мертвая — вредная, так? А на самом деле речь вот о чем. Ес

ли в организме человека находится яд, то либо он водорастворим и, значит, уйдет с мочой, либо нет — тогда попадет в печень, основной орган детоксикации. У нее мощная электрохимическая система, окисляющая и таким образом обезвреживающая наиболее опасные яды. Ее ячейки состоят из ферментов и субстрата для выработки кислорода — последний и преобразует яд в воду, углекислоту и промежуточные продукты.

Когда мы занялись различными способами очищения внутренней среды организма, возникла идея — нельзя ли искусственно воспроизвести работу этой системы, когда печень поражена?

Задача оказалась невероятно трудной, но все же мы ее решили; появились первые аппараты — электролизеры. Такой прибор представляет собой сосуд с двумя электродами. Считалось, что если солевой раствор подвергнуть электролизу, то к катоду идет католит, а к аноду ано-лит — их и назвали живой и мертвой водой. Разумеется, оба термина бытовали в популярных изданиях — научной базы у них, по сути, не имелось.

А дальше мы принялись за детальную

РЧ| ■■■ разработку пробили ■ Я I ■■ лемы. Создали ап-t^^^eiJetll параты для внеор-ганизменного электрохимического окисления, пропускали через них кровь и пытались получить «чистую», свободную от токсинов. Но путь оказался неблагодарным — возникло множество технических трудностей. Со временем мы нашли другое решение — непрямое электрохимическое окисление.

— А что значит непрямое?

— Сначала на электролизерах получают живую воду, т.е. солевой раствор, обладающий окислительными свойствами, а затем его вводят больному, у которого в организме присутствуют недоокислен-ные яды. Те окисляются, распадаются и легко выводятся. Живая вода — не что иное как раствор гипохлорита натрия (NaCIO). В жидких средах он диссоциирует — разлагается с образованием хлора и кислорода: оба — сильнейшие окислители. Они и доокисляют в организме вредные соединения. То же самое, кстати, делает любая клетка — в частности, в печени: около мембраны образуется NaCIO и парализует, скажем, микроб или вирус. Сейчас разработана целая гамма электролизеров, организовано их промышленное производство Уже выпущено более 3000 аппаратов, они есть во

ТЕХНИКА-МОЛОДЕЖИ 2 2000