Техника - молодёжи 2001-09, страница 47

Утро наступило внезапно. Пустыня исчезла, или я исчезла из пустыни, но только вокруг были поросшие бурьяном сырые буераки, над которыми стелились желтоватый туман и запах анаши. Я опустила лицо в лужу и начала пить пахнущую палой листвой воду. В мозг закралась мысль, что тут не может быть никакой палой листвы, потому что нет никаких деревьев. Но вода была настоящая. Я пила и чувствовала, как наполняюсь ее холодом. Потом опустила лицо еще ниже и ощутила, как она впитывается в меня сквозь кожу.

После беглого осмотра стало очевидно, что дырки в ногах не опасны — насквозь мясо, я таки успела их заклеить, Севки с Фаней нет поблизости, мотика тоже. Так. Вероятно, меня уволок косматый, но где он сам? Я поднялась и поковыляла, прихрамывая на обе ноги. Нашла говорильник. Как ни странно, целый и сухой.

— Эй! Придурки! — вяло пробормотала я, не надеясь на ответ. И точно — ответа не последовало.

Так. Я теперь тут всегда буду жить. Это ясно.

Надо кого-то съесть. Если есть трава, значит, есть какие-нибудь зверьки. Ну хоть черви. Я выдрала куст конопли. Нет, эту планету зовут не Солярис. Ее зовут Конопля. Черт бы ее поимел!

Под корневищем оказался рыхлый чернозем. Розовый червяк шуганулся и, извиваясь, попытался скрыться со света. Я его съела. Подумаешь. И не такое едали. Уж не хуже сладких мясных червей моей узкоглазой бабушки! Но... Если тут есть черви, должен быть кто-то, кто их может есть. Хотя слово «должен» по отношению к этой чертовой планете весьма натянутая условность. Я съела еще десяток червей, кое-как отмылась в луже и двинулась куда глаза глядят.

Брела довольно долго, пока не услышала свисток поезда и стук колес. Пошла на звук, скорее, из любопытства. Я перестала верить своим ощущениям.

Споткнулась — ржавая заброшенная железная дорога. Я поплелась по ней наугад, перескакивая со шпалы на шпалу.

— Фейхон! — раздался у меня в наушниках голос Савки.

Я вздрогнула.

— Да! Ты где? — я заорала как резаная.

— Да тут. На берегу. А ты где? Где Фаня?

— А я знаю? — я врубила пеленгатор. — Я тут в каком-то болоте. Среди сплошной анаши. Я предлагаю назвать эту планету Конопля.

— Давай, дуй сюда. Потом будем Фаню искать.

— Дуй! После того, как ты мне вчера прострелил обе ноги, я могу дуть только на обезболивающей программе. У меня батарейки так сядут через час, а потом такой отек будет, что просто...

— Ну давай я к тебе пойду...

— О, нет! Раз уж ты рядом с мотиками, то сиди лучше на месте.

— Перестань бредить. Пока я еще старший в группе.

— Да пошел ты! — сказала я и заплакала от внезапно наступившего припадка жалости к самой себе.

Рельсы вели прямо к Савке. Надо же...

Снова послышался свисток тепловоза, из-за горизонта показался поезд. Издавая протяжные стоны, он угрожающе приближался ко мне. Земля загудела под тяжелым телом. Ветер рванул кусты, и впереди, сквозь кусты конопли, блеснула сталью стрелка. Товарняк, подсыпая себе под колеса песок, загрохотал передо мной. Я тупо смотрела, как шевелятся под грохотом колес шпалы, как промасленные камешки катятся по насыпи вниз. Ноги начинали болеть опять. Батарейке — звездец.

Когда товарняк наконец закончился, пасмурный день прояснился. Я подняла глаза и увидела Савку. Он стоял в мотике на той стороне переезда, и точно над ним светило солнце. Стаи бабочек и щеглов кружились над его головой в ярко-синем небе. Странно, что он не летел на нем, а ехал. Боялся пропустить меня сверху?

Я обалдело смотрела на Савку и думала, что, возможно, это и не он. От этой Конопли-анаши чего угодно можно ожидать. Я молча ждала, когда он окажется рядом.

Савка остановился прямо передо мной.

— Ты чего? — спросил он, с опаской рассматривая мое лицо.

-А ты?

— Посмотри на свою рожу...

Я заглянула в зеркальце — конечно, все лицо в грязи.

— Ну и что? Я позавтракала, — сказала я равнодушно. — Савка! А это ты? Если это ты, скажи, что мы вчера нашли.

— Монету. Вот она.

Он покрутил пальцем у виска и опустился в седло мотика.

—Дай мне батарейку, а то у меня ноги отвалятся, — сказала я и задрала штанину.

— Е-е-етит твою! Это я тебя так? — Савка с виноватой жалостью смотрел на мои распухшие икры.

— Давай! — я довольно раздраженно выхватила из его руки батарейку. Теперь хватит часа на четыре.

Ветерок опять пробежал по гривам бурьяна. И опять донесся свисток поезда... вернее нет, я вспомнила — это был свисток манев-рушки. В детстве я гостила у бабушки в маленьком сибирском городке. Ее дом стоял практически рядом с товарной станцией. И маленький черный паровозик, одиноко посвистывая, гонял туда-сюда связки вагонов и цистерн,

— Савка... Но ведь если тут есть поезда, то есть и люди...

— Поезда?! Какие поезда?! — он повернул ключ зажигания.

— Ну, только что поезд прошел. Черные цистерны с нефтью. И ма-неврушка где-то ездит. Слышишь? Опять свистнула.

— Где? Поезд? Это носороги. Это они так свистят.

— Блин!

— По-моему, кроме носорогов тут ничего и никого нет. — Он наклонился и что-то поднял со дня кабины.

— Носороги?! Это что-то новенькое... — Мне опять стало хреново. — А вообще, расскажи, что вчера было, а то у меня провал в памяти, — попросила я Савку и села на второе сидение

— Вчера мы собрались в «пузырек», и на нас напали. Честно говоря, я не знаю, кто это. Это было похоже на стаю не то кошек, не то лисиц... Они сыпались на меня со всех сторон и пытались укусить У всех были человеческие лица. Я начал стрелять. Вот смотри, одна меня укусила.

Савка вздернул рукав. Действительно, рука была изрядно располосована. Савка поднял мотик в воздух.

— А где были мы с Фаней?

— А вы куда-то делись. Кстати, куда?

Я глубоко задумалась, осторожно озираясь вокруг. Волны бурьяна по-прежнему мягко вздыхали под ветром.

— Савка, а что ты видишь сейчас?

— Сейчас я вижу то же, что и вчера. Гребаная пустыня. А что?

— Остановись! — заорала я. — Сейчас же! Быстро!

Савка притормозил. Злобно вздохнул и откинулся к спинке сидения:

-Ну!

— Выходи! Скорее!

— Зачем?

Я достала пушку и сняла с предохранителя. Савка, затаив злобу, выбрался на землю.

— Подбери горсть песка и дай мне! — потребовала я.

Савка наклонился и зачерпнул горсть чего-то, что он считал песком. Он поднялся и внимательно посмотрел мне в глаза В руке была кучка мелких серых камешков, которыми обычно посыпают насыпи. Ветер шевельнул его русый хаер

— Вот... — сказал Савка. — Это песок.