Техника - молодёжи 2002-02, страница 57

— Чему? — не понял бог. — Чувству прекрасного? Оно либо есть, либо нет. Ему нельзя научить.

— Оно у них есть, — задумчиво произнесла Клио. — Просто слабо развито. Можно попробовать развить. Мы можем взяться за это.

— Беритесь, — бог взмахнул рукой, достойной того, чтобы стать эталоном, и потянулся за лирой.

2. Навеяно Талией и Мельпоменой

Прошло время. Солнце неисчислимое количество раз вставало над Парнасом, пока наконец...

Аполлон отложил лиру, поднялся на ноги. Богу показалось .. да нет, не показалось. Из-за деревьев вышла Евтерпа, на губах музы играла загадочная улыбка.

— Рад видеть тебя, — вечно юный распахнул объятия навстречу музе. — Ну, как успехи? Научили людей чувствовать прекрасное?

— Конечно, — самоуверенно заявила муза, и бог содрогнулся от того, как прозвучал ее голос. — Они милы, и прекрасно чувствуют прекрасное... ой! Хи-хи.

— Как... ты. . — растерялся Аполлон.

— Ты не понимаешь, — отозвалась Евтерпа. — Ну как тебе объяснить? Вот послушай:

Забирай меня скорей, Увози за сто морей. И целуй меня везде, Я ведь взрослая уже...

Евтерпа приняла величественную позу и глубокомысленно вздохнула:

— Ну, как?

Аполлон открыл было рот, но муза не дала сказать, перебила, чего раньше никогда не случалось:

— Здорово¹ Ты подумай как здорово! Или так: *

Вечеринка у нас на Парнасе,

Пришли боги с Олимпа и весело квасят!

Муза пошло рассмеялась

— Класс! Надо будет подсказать кому-нибудь. Ты еще не видел, чего Эрато творит. Последний шедевр, над которым она работает — камасутра в стихах. Все девятьсот девяносто девять позиций в рифму. Это будет фурор.

Аполлон откинулся назад, прижался спиной к твердому стволу, вечному, как Парнас. На поляну вышли нервно подергивающаяся Терпсихора и размалеванная гримом Талия в нелепом парике.

— Привет, Аполлоша! — содрогаясь, будто пробиралась через заросли крапивы, приветствовала Терпсихора. — Встряхнемся в дэнсе?

— Что? — не понял вконец озадаченный бог.

— Не обращай внимания, — глупо хихикнула Талия. — У нее свои заморочки. Посмотри-ка лучше.

Муза вытащила откуда-то банановую кожуру, бросила на землю между собой и богом и двинулась навстречу Аполлону. Сделав шаг, Талия будто бы случайно наступила на корку, покачнулась и

высоко вскинув ноги, плюхнулась на землю. Все три музы громко рассмеялись.

— Тебе не весело? — удивилась Талия, отсмеявшись.

Аполлон энергично затряс головой.

— Какой ты стал скучный, — пожаловалась Евтерпа.

— А вы? Чем стали вы? — прошептал бог, и голос его осенним ветром пронесся по деревьям Парнаса.

— Мы хорошо повеселились, — отозвалась Талия. — Ты еще не знаешь про других Мельпомена занимается теперь киносериалами. О Зевс, да ты ведь даже не знаешь, что такое кинематограф! Особенно она любит работать с мексиканцами. Клио совместила историю и математический анализ, так забавно получилось. Урания веселится по полной программе. Правда, освоение галактик ей наскучило еще до того, как она вошла во вкус, зато теперь она подкидывает идейки насчет летящих в нашу сторону астероидов. Представляешь, ка-ак шмякнет такая дрянь по твоему Парнасу! А то еще и по Олимпу.

Музы снова дружно рассмеялись.

Вечно юный бог содрогнулся и начал медленно сползать по стволу вниз Почему то ему все меньше и меньше хотелось верить в вечность. И, странное дело, он почувствовал себя бесконечно старым.

За деревьями снова почудилось какое-то движение. Бог зажмурил глаза, но уши уловили шаги, а потом и какой-то безликий голос:

— Вот мы и на Парнасе, — поведал он. — Перед вами Аполлон — древнегреческий бог, покровитель искусства, и музы: Евтерпа — богиня лирической поэзии, Талия — богиня комедии и Терпсихора — богиня танца.

Аполлон открыл глаза. Пред взором божества предстала группа из нескольких десятков человек, ведомая молодящейся пятидесятилетней дамой в панаме. Бог вгляделся в серьезно-скучающие лица — и увидел на них некое подобие понимания Увы, только подобие! Эти люди точно никогда не понимали и не сумеют понять красоту, пронеслось в божественной голове хоть и делают вид, что именно они и никто другой... Сердце бога сжала нечеловеческая тоска, Аполлон перевел взгляд на муз. Эти хотя бы не прикидываются, да и как могут прикидываться, когда уже мертвы. А еще говорят, что боги бессмертны.

Люди между тем гомонили, восхищались, потом принялись щелкать фотоаппаратами и, наконец, ушли. Потом куда-то исчезли музы. Он не обратил на это внимания, он поднялся на ноги и вдруг почувствовал, что их сводит судорога. В удивлении посмотрел вниз и равнодушно отметил, что ступни каменеют.

Вот и хорошо. Лучше так, чем видеть все это

В следующий момент ему показалось, что что-то не так. Еще какое-то время ушло на осознание. Потом он понял Немеющая рука подхватила лиру. Боги смертны, пронеслось в голове. Боги умирают тогда когда перестают быть нужны, а он никому не нужен. И все-таки в последний момент он гордо расправил ссутулившиеся было плечи.

3. Отбросив мифы древней Греции, разогнав муз и надевая розовые очки...

Вадик перекатился на живот, подбросил себя легким движением, встал на ноги. Ночь была прекрасной. Никогда еще он не видел такой прекрасной ночи. Но она пронеслась, как сладкий сон, а теперь...

Солнце золотом поливало верхушки деревьев, дарило свет изумрудной траве и изломанным скалам, играло в ледяных горных ручьях, превращая водяные брызги в драгоценные камни.

Ступая босыми ногами по шелковистой траве Вадик двинулся сквозь лес Он любовался неповторимой красотой гор, он вслушивался в бесподобную музыку леса, он вдыхал полной грудью горьковато-приторные ароматы неизвестных трав и цветов. Он чувствовал себя ничтожной букашкой в храме Прекрасного.

Неожиданно какая-то непостижимая сила подхватила Вадима и понесла сквозь кусты и овраги вперед. Через минуту лес кончился, он выскочил на поляну и... замер с открытым ртом. Прямо перед ним на краю поляны возвышалась исполинская статуя белого мрамора. Она была настолько красива, настолько совершенна, что самый гениальный из живших на этом свете не смог бы создать даже слабого ее подобия

Вадик бесконечно долго смотрел на прекрасное творение, потом ноги его подломились, он упал на колени и заплакал. Он без стеснения рыдал, зарывшись лицом в ладони, а потому пропустил тот момент когда мрамор потеплел и начал приобретать телесный оттенок... ■

Рисунки Виктора ДУНЬКО

ТЕХНИКА-МОЛОДЕЖИ 2 2 0 0 2

39