Техника - молодёжи 2003-06, страница 52
везде. Какие абстрактные понятия! Но я ведь материальна? Я думаю, чувствую, существую. Да, я не могу увидеть себя, но я вижу свое отражение за поверхностью. Я слышу вибрацию звука, я понимаю, о чем они говорят там, за стеклом. Женщина обернулась, и я снова могу рассматривать ее мир отраженным взглядом. Впрочем, это мой мир, скопированный другим пространством. Мой мужчина слился с контуром кресла, он выглядит обиженным. Так не должно быть! Он всегда был приветлив и весел, но последнее время... Неужели это из-за того, что я сказала ему недавно? Нет, он ведь так радовался! Как же нельзя не радоваться новой жизни?! Мне уже не будет так одиноко в пустой комнате, когда он скрывается за дверью, а я жду, жду, жду . Мне все равно, где он находится в это время Может быть, он даже временно не существует. Но он всегда возвращается. Всегда. И я, наверное, счастлива... — Если хочешь, кури здесь. Я принесу пепельницу. — Я сам могу позаботиться о себе! Сядь. Нам надо поговорить. — Я слушаю. — Вот только не надо этой напускной скромности и покорности! Не надо! Мы оба знаем твой настоящий нрав. — Я не хочу, чтобы ты сердился. Только и всего. — Я спокоен Ты преувеличиваешь, как всегда! — Ты несправедлив... — Прекрати! Не стоит изображать святую невинность1 — Господи! Что ты хочешь от меня?! — С тобой невозможно разговаривать! Ты все превращаешь в истерику или драму! — Любимый я хочу... — Нет, это невыносимо! Мужчина скрылся за дверью, оставив после себя вибрацию злого звука удара. Мой мир пронизывала обида. В чем дело?' Может быть, он обращается со мной так оттого что я не имею на него никаких прав9 Но мы уже обсуждали это, давно, когда еще только сблизились. Я знаю, что у него семья, ребенок... Где? Мне все равно. Если я чего-то не видела, возможно ли, что этого не существует в реальности? Кстати, разве это было когда-нибудь помехой нашему счастью9 Напротив, свобода, именно свобода наших отношений привлекала его. Он сам так говорил . Я не заметила, как очутилась на плоскости кровати и изменила свои контуры. Здесь мне спокойнее. Замкнутый мирок в замкнутом мире... — Приезжай скорее! Кажется, у меня схватки.. Я умоляю тебя! Да, я вызвала доктора. Ой! Я смогу открыть дверь. Почему? Ты занят? Да, справлюсь... Я сильная... Нет, не надо. Мне уже лучше. Да, конечно, ты всегда прав. ... Господи, как больно! \ Трубка телефона, подпрыгивая, скользила черной переменчивой кляксой по поверхности письменного стола, пересекая его контуры. Я видела измученное лицо женщины, она будто искала поддержки в моих глазах. А я могла лишь сопереживать и повторять за ней каждое движение, терпеть боль и надеяться на чудо. Мы соприкоснулись холодными ладонями и горячими лбами, но не смогли остановить скольжение вниз. — Скажи мне, кто это был. — Разве теперь не все равно? — Нет. Кто это был? — Мальчик... Но все прошло, верно? Мы заживем по-прежнему. Увидишь, мы будем очень счастливы... — Зачем? Почему иногда все вокруг кажется таким неестественным и белым, будто иней проник внутрь теплой комнаты и оклеил предметы, людей, стены... Мое отражение тоже стало белым и некрасивым. Неужели я выгляжу так же? Впрочем, это такие пустяки... Одиночество — то, чего я всегда боялась, все больше сковывает меня, перехватывает дыхание, отнимает сам воздух, убивает желания и надежды. Неприятным черным пятном перемещается мужчина от кровати к двери и обратно. Как он некстати в хрупком белом мире. Зачем он здесь? Разве нас что-то связывает? Я не помню... — Зачем ты занавешиваешь зеркало? Оно тебе мешает? — Не знаю... — Ты — моя женщина, моя красавица1 Сядь ко мне на колени. Тебе лучше? Помнишь, как мы ездили в Париж? Ты была на высоте! Накрахмаленные парижанки просто зеленели от зависти. Хочешь, я куплю тебе новое платье? Ты хотела то, с бархатными розами. Идем, накупим всякого барахла, посидим в ресторане, выпьем. Нам давно пора выйти в свет1 — Не помню — У тебя с головой в порядке? Что ты опять уставилась в зеркало?! Ты слышишь меня?! — Не понимаю... Сегодня я почувствовала, что больше не могу так жить. Холод стекла сковывает и бесит меня. Пока молодость не грозила незаметно перейти в старость, я еще могла на что-то надеяться. Мне мечталось, что откуда-то извне, из неизведанного пространства появится Он, разобьет привычные границы моего мира, и я последую за ним радостно и бесстрашно. Мы будем счастливы, как никто на свете! Но счастье отмеряно на всех и малой горстью. Я слишком долго смиренно стояла в очереди, надеясь на справедливость судьбы, но в результате мне ничего не досталось. Мир пустеет и теряет всякий смысл... Интересно, если я ударю со всей силой в стекло, может, мне удастся вырваться из прозрачного плена? Сжать покрепче пальцы, отвести руку и ударить! Стать объемной, ощутить красоту полета, насладиться свободой! Помоги мне, отражение! Вместе! Да!! А-а-а!!! Мир взвихрился, взлетел и .. рухнул. — Зачем ты разбила зеркало?' Я тебя спрашиваю1 Что ты молчишь?! Я больше не собираюсь терпеть твои выходки, с меня хватит! Дура! — он отшвырнул женщину к кровати. — И не думай, что я прощу тебя и на этот раз! Изливай свои истерики на кого хочешь, но меня — уволь! Не смей беспокоить мою семью, иначе пожалеешь! Ты меня слышишь?! Ну и черт с тобой! Двери затряслись, деревянные шаги уверенно прозвучали по ступеням. Человек ушел. Навсегда. Так и должно быть. Всё — навсегда. Женщина встала на колени перед разбитыми кусочками зеркала. Кровь с ладони падала неуверенно, мелкими красными каплями. Крови может быть намного больше. Намного... Она наклонилась к прозрачным жесткогранным лужицам ближе. В каждом кусочке разбитого пространства темнели глаза, переполненные отчаяньем... Ш Рисунки Виктора ДУНЬКО ТЕХНИКА-МОЛОДЕЖИ 6 ' 2 0 0 3 50 |
