Техника - молодёжи 2004-05, страница 57
тесмыеб весеtпе en*—* илмет лммжг wwwl H**fJ -WIrA «t«r« (W nbnf „ Композиция на турьем роге из Черной Могилы (языческого кургана эпохи Святослава) в расшифровке академика Б. А. Рыбакова. Это изображение, по его мнению, — источник сведений о мифе о Кощее Бессмертном. Фрагмент s Браслет с изображениями птиц, символов земли, растительности и трех волков. Старая Рязань. 13 в. Один из многочисленных примеров изображения «благожелательного» волка жизнь, поклоняясь их творческой силе... «Вся природа представлялась цельною, единою; вся она являлась одним великим чудом; слово «божество», вылетевшее из уст человека, обняло собою все богатство и все разнообразие образов и сил, составляющих природу...»4 — писал Афанасьев. Он позволил себе говорить о древней вере предков с уважением. С сыновней нежностью и даже грустью. Он рассказывал о священных рощах и мировом древе, о леших и русалках, о божествах света и тьмы, об образах, в каких мыслилось нашим предкам существование души после смерти... Он рассуждал, пояснял, делал выводы — часто парадоксальные и отважные. Вот, например, как этот: «в области языческих верований славян душа признавалась как нечто отдельное от тела, имеющее свое самостоятельное бытие» («Заметки о загробной жизни по славянским преданиям»)5... Он пытался выстроить единую картину поэтико-религиозного мировоззрения древнего славянина. Поэзия рассматривалась им как первоначальный принцип и движущая сила теогонии и космогонии: религия некогда была поэзией... Исследователь этот и в самом деле каким-то непостижимым образом предугадал многое из того, что постепенно подтверждается наукой. В.В. Иванов, всю жизнь занимавшийся изучением славянских и индоевропейских древностей, в статье, посвященной Афанасьеву, писал, что когда они с В.Н. Топоровым занялись славянским язычеством и его отражением в фольклоре, для них впервые «открылась верность афанасьевских выводов»: «Чем больше мы погружались в фольклорные славянские тексты и чем больше думали о возможных их объяснениях в духе современной науки, тем больше их находили у Афанасьева... Афанасьев час то оказывается * Там же, с. 265. s Там же, с. 295. 6 Там же, с. 415. прав, хотя он не знал многих или даже большинства тех доказательств своей правоты, которыми располагает современная наука...»6 Иванов назвал эту статью «О научном ясновидении Афанасьева, сказочника и фольклориста». Александр Николаевич Афанасьев был выдающимся ученым, несмотря на существующее мнение (вероятно, существующее не без оснований), что в его изысканиях было больше поэзии, чем науки. Не стоит воспринимать с иронией такое замечание. Произведения Афанасьева, действительно, всегда являлись живым источником вдохновения для поэтов, художников, для любой творческой натуры. Быть может, именно этот дар — художественный, интуитивный — помог Афанасьеву не бояться совершать ошибки, когда он едва ли не на ощупь пытался выстроить грандиозную систему древнейших верований, чтобы случилось другое — его прозрение, предвидение. Иногда ведь такой путь и вовсе — единственно возможный способ познания... Последние годы жизни Афанасьева были тяжелыми. После изгнания со службы в Министерстве для него наступило время бедствий и лишений. Тем не менее, он продолжал работать и печататься. Его последний сборник «Русские детские сказки» был составлен на базе основного собрания и обработан с педагогическими и образовательными целями, но и он подвергся вмешательству цензуры. Ныне большой историко-литератур-ный интерес представляют также дневниковые записи А.Н. Афанасьева, в которых отразились общественные настроения накануне реформы 1861 г. и цензурные гонения на передовую печать. Скончался Александр Николаевич Афанасьев в 1871 г., в возрасте 45 лет, от чахотки. Он похоронен на Троицко-Пятницком кладбище в Москве. Несколько лет назад в «Московском журнале» (№12, 2000 г.) была опубликована статья Т. А. Ко-ломийченко «О памятнике на могиле А.Н. Афанасьева», в которой автор подняла вопрос о неуважении к памяти ученого, об унизительном для всех нас забвении его имени. Вряд ли существует сегодня русская семья, где росли бы дети, не зная сказок про Василису Прекрасную, Бабу-Ягу и Кощея, про богатыря Финиста и Царев-ну-лягушку, про веселых обитателей Теремка и Царя-Медведя — а ведь в этом несомненная заслуга Афанасьева. В том, что мы не остались совсем без наследства. Редко кто из исследователей в области славянского фольклора и мифологии не цитирует его трудов, или же попросту использует их, не ссылаясь на автора... А на полузаброшенной могиле его одна гранитная глыба — она по-прежнему остается без подножия и креста, которых лишилась еще в советское время. С просьбой хотя бы вернуть памятнику первоначальный облик обращались во множество организаций, в том числе и в Государственный республиканский центр русского фольклора Министерства культуры Российской Федерации. Но все пока остается по-старому. п ТЕХНИКА-МОЛОДЕЖИ 5 2 0 0 4 10 |
