Техника - молодёжи 2005-05, страница 16
к б о л и ю п ы Ветеран Великой Отечественной Лев Аркадьевич Экономов родился 80 лет назад в старинном русском городе Ярославле. В начале войны добровольцем вступил в Красную Армию («из призванных в нее одноклассников до Победы дожило только двое») и был направлен в школу авиамехаников, а из нее -в 83-й штурмовой авиационный полк, оснащенный самолетами Ил-2 конструкции С.В. Ильюшина. В этой части служило немало летчиков и «технарей», пришедших из подразделений бомбардировочной и транспортной авиации. Они рассказывали товарищам, как им довелось встретить 22 июня 1941 г. и сражаться в первый, неблагоприятный для САМОЛЕТ ШЕЛ КУРСОМ НА СВИРИЦУ советских Вооруженных сил период войны против нацистской Германии и ее сателлитов. А тогда обстановка нередко вынуждала экипажи выполнять несвойственные им, а порой и необычные задания... В конце войны Л. Экономов переучился на стрелка штурмовика Ил-10, а после демобилизации в 1950 г. занялся литературным трудом, написал полтора десятка книг и множество статей, в том числе и об отечественной авиации. Одну из них, основанную на воспоминаниях летчиков, действовавших на Ленинградском фронте, мы и предлагаем вниманию наших читателей. Лев ЭКОНОМОВ Выполняя челночные полеты между блокадным Ленинградом и Большой Землей, в одном из рейсов нам предстояло доставить на восточный берег Ладожского озера минометы и снаряды для морских пехотинцев, сработанные руками питерцев. Разрешение на вылет получили вечером, потому что немцы с утра обстреливали из дальнобойных орудий район аэродрома. Когда командир экипажа разворачивал машину возле выложенного на снегу из черных полотнищ «Т», я увидел в сумраке бегущего к самолету человека. - Что там еще стряслось, магическая сила! Макар, выясни, - обратился я к сидевшему справа второму пилоту Берестову. В нем мы узнали клепальщика из ремонтной мастерской, помогавшего нашим технарям заделывать в плоскостях пробоины от осколков снаряда. - Ради бога, возьмите Дуню, пропадет она, - просяще заговорил клепальщик. - Какую еще Дуню? - Сестру мою. На сносях она. И совсем без присмотра. Мужик ейный ушел в ополчение и ни слуху, ни духу. А врачиха упредила: роды будут тяжелые. Может, потребуется хирург. Такой факт. Механик выбросил железную стремянку и принял из рук женщины узелок с вещами для младенца. - У нее что, на подходе? - бесцеремонно спросил он у ремонтника. - Семь месяцев. - Веселенькое кино. Клепальщик стал суетливо подсаживать сестру. На верхней ступеньке она поскользнулась и тяжело рухнула вниз, вскрикнув то ли от испуга, то ли от боли. Но Берестов не выпустил ее тощей, как картофельная плеть, руки. Механик ловко подхватил женщину за ворот, наполовину оторвав его, и они втащили ее в самолет. Она дрожала, судорожно сжав рот, ноги не держали ее. - Вам плохо? - Нет, нет, что вы. Сейчас пройдет, - она даже попыталась выдавить улыбку, боясь, что мы высадим ее. А в глазах стоял неисчезающий страх. Мы расположили женщину между ящиками со снарядами, на ватных моторных чехлах, возле неподвижно сидевшего за своим столиком радиста с наушниками на голове, как всегда сосредоточенного на своем деле. То место, куда ее устроили, было самым просторным в фюзеляже. К тому же хоть как-то освещалось лампочкой радиста. Находясь возле своей башенной турельной установки с пулеметом, я время от времени посматривал на женщину. Вид ее удручал: кожа да кости, а опухшие от голода ноги как две тумбы. Даже голенища у валенок были разрезаны. И еще живот, горой вздымавшийся над синим коробившимся плащом, надетым поверх ватной фуфайки. Казалось, она вся ушла в себя, в ожидании чего-то неведомого и страшного. - Располагайтесь, как дома, - подбодрил Берестов женщину. Конечно, удобствами в нашем громоздком, доживавшем свой век «дилижансе», как говорится, и не пахло. От промасленных и драных чехлов на версту несло бензином. Здесь же лежали сумки с инструментами, подогреватели, стремянка, стояло ведро, куда мы травили во время болтанок, когда выворачивало каждого наизнанку. Больше всего доставалось нам - воздушным стрелкам, стоявшим за своими турельными пулеметами на высокой тумбе в задней части фюзеляжа, которая раскачивалась и скрипела, как корабельная мачта во время шторма. Да и моторы ревели так, что иные летчики, долгие годы летавшие на тяжелых бомбардировщиках, становились тугими на ухо. А по непрестанно сотрясавшемуся и дребезжащему фюзеляжу гулял ледяной сквозняк, как в худом промороженном сарае, и члены экипажа застегивали меховые одежды на все Старший сержант Л.Экономов вскоре после выпуска из школы авиамехаников застежки, надевали меховые маски, а на глаза очки и были похожи на инопланетян. И все-таки мы уже успели привыкнуть к нашему истрепанному «ТБ-3» и где-то даже им городились. В 30-х годах эти самолеты считались лучшими в мире. - Взлетаю! - командир прожег свечи в моторах и, убедившись в их устойчивой работе, передвинул рычаги газа вперед до упора. Тяжело нагруженный корабль грозно взревел, задрожал, словно хотел стряхнуть с себя что-то, и, приседая на неровностях взлетной полосы, устремился вперед. Квадратообразный в профиле, малообтекаемый фюзеляж, открытая кабина пилотов, неубираю-щиеся шасси с огромными колесами, создавали большое лобовое сопротивление, и мы не могли развить скорость более 150 км/ч. Смеркалось, когда мы вышли к перевалочной базе Осиновец с высокой полосатой башней маяка, который был самым приметным ориентиром на западном берегу. Немцы часто бомбили его, но свалить 70-метровую громаду им так и не удалось. Здесь нас встретил юркий тупоносый ястребок, приветливо качнул короткими краснозвездными крыльями, взмыл кверху, разрывая темно-серые космы облаков. Ему было поручено сопровождать нашу машину. Миновав Осиновец, где ба ТЕХНИКА-МОЛОДЕЖИ 5 2 0 0 5 14 |
