Юный техник 1959-05, страница 67

тель, нак-то говорил: «Все мы привыкли к тому, что у нас в России человек с виду непримечательный и скромный может оназаться на поверну очень незаурядным и значительным».

Таких мы видели много-Русских, эстонцев, украинцев, калмыков, евреев, армян, татар — словом, как у нас любят писать, «посланцев со всех краев страны». С ними мы грузили хлеб, до хрипоты ругали растяпу, поставившего на приемку зерна перед элеватором только одного контролера, отчего здесь скапливалось по сотне и более машин. Разыскали того, кто «забыл» на степных дорогах поставить указатели, отчего брянским или полтавским парням приходилось, сидя за баранкой, делать многокилометровые крюки.

В общем окунулись в жаркий целинный сабантуй.

Ночью у костров мы пели со студентами-целинниками про Волгу и Днепр, про «Подмосковные вечера». Мы, москвичи, не обижались на то, что у одних они становились ле нинградскими вечерами, у других омскими или рижскими Хорошо пелось после обжигающей, освежающей работы.

А потом самое хорошее: пошли колонны с зерном.

Тольно товарищ мой был не совсем доволен: не вышел у него Самый Главный Снимок. Он спросил у директора совхоза, нет ли поблизости самолета.

— А зачем он вам?

— Мне необходимо, — упорно доказывал мой товарищ, — сфотографировать зерносовхоз

с воздуха. В центре снимка будет главная усадьба. Все сорон пять двух- и восьмиквартирных домов. Справа школа, больница, детский сад. Слева, за рощей, поселок индивидуальных домиков с огородами. А в верхней части — пруд...

Директор не выдержал:

— Может, и пекинских уток, все пять тысяч штук, и kodob-ники, и свинарники, и овец на пастбище в одну фотокарточку вогнать хотите?!

— Нет, я бы сделал панораму...

— Не выйдет это у вас. К сожалению, — добавил уже мягче директор. — Самолеты сейчас у землеустроителей. Они подыскивают площадки для новых совхозов. Приезжайте весной. Нам для химической прополки три «АН-2» обязательно дадут...

Но пора и в обратный путь... И вот мы разлеглись на брезенте, покрывавшем зерно в грузовике. Машина везет нас к элеватору. Там железная дорога, дальше аэродром и каких-нибудь двадцать часов лета до редакции...

И только в последний раз смотря на гладко выбритые комбайном поля, я вспомнил: «На Алтае, наверно, тоже бывают интересные вещи...»

Подняв уголок брезента, я всыпал в карман нуртки горсть пшеницы.

Теперь, когда учитель в московской школе рассказывает о том, что дали стране миллионы и миллионы гектаров бывших целинных земель, сынишка достает из портфеля мешочек с алтайской пшеницей.

Ею любуются все.

А недавно, видя, что я снова укладываю рюкзак, мальчишка сказал:

— Имей в виду, если будешь делать репортаж с Луны, первая горсть — в нашу школу. Идет?

И на этот раз я обещал, что выполню его просьбу. Честное слово, не забуду, — первую горсть луны привезу для 3-го класса «Б»...

ОРЛЯТА

— Ты помнишь, как пахнет наступление? Зимнее?

Нет, ты не можешь этого помнить. Тебя тогда еще не было.

— Я не шучу: наступлечие имеет свой особый, боюсь, не поддающийся описанию запах. Наступление зимой — это раздавленный гусеницами снег.

64