Юный техник 1959-05, страница 68

солярка и пропотевшие ватники, бензин и заиндевевшая сталь, сернистый дым детонации...

Недавно я снова ощутил радость наступления, упорного, преисполненного мужества и веры в победу. Это было далеко от Москвы на восток и от Владивостока на запад. В Сибири, в горной Шории — на строительстве железной дороги. И точно так же, как бывало давно (а ведь это было действительно давно), в трудную зиму под Москвой, где-нибудь под Красной Поляной или Шаховской, после многих часов, недель отчаянного напряжения вдруг наступила тишина. Неожиданная, прозрачная.

Не было больше взрывов. Замолчали работяги-бульдозеры. Лишь где-то далеко еле слышно стрекотали пневматические молотки. Совсем по-домашнему прогудел старенький маневровый паровозин, любовно прозванный «Машей-пенсионер-ной». Он вез вперед на восток последние «пакеты» — рельсы, скрепленные черными шпалами. Скоро их уложат и по старой путейской традиции вобьют последний «серебряный» костыль. На всех нартах появится полосна Новокузнецк — Абз-кан.

В армии строителей, как и во веяной армии, свои связисты. Здесь им приходится очень туго: надо тянуть тяжелые провода по скалам, в таежной чащобе, перенося на себе столбы к вершинам сопок по пояс в снегу — зимой, через гнилую топь летом.

Только что ребята, одетые в ватники, ушанки и валенки, совсем как наши однополчане сорок первого года, затащили на сопку очередной столб.

Перекур. Мы прислонились к большому камню и смотрели туда, где билась, как прижатая палкой змея, Томь. Пихты покрылись тонким слоем льда. Они искрились, точно вырезанные из прозрачной пластмассы. Река не замерзала. Казалось, что в скалах по глубокому снегу идет кипяток...

Один из связистов, парнишка лет двадцати, обратился ко мне:

— Товарищ журналист, скажите, пожалуйста, где-нибудь зоопарки строят?

Я, право, не знал, что ответить. Знаю твердо — строят города, прокладывают каналы, возводят невиданные гидростанции, чудо-гаводы. Это я видел. А вот зоопарки? Не знаю. Может быть.

— А чего это ты вдруг о зверинце затосковал? Нахлебнич-ки подрастают, в маму пошли, верно? — подшутил над дружном его напарник.

Докурив папиросу и по таежной привычке атоптав ее в снег, парень, не обращая внимания на шутки, продолжал:

— Прошлой весной это было. Километров за шестьдесят отсюда. Мы ставили столбы на таних же сопках. Здесь и летом тоже не разойдешься. Смешно — на скалах болота! Поставили мы вот с ним столб, товарищ пошел вперед по просеке, а я залез наверх. Решил оглядеться. Подо мною обрыв — жуть. Мы ведь не высотники. И тут слышу: шуршит, свистит что-то надо мной. Посмотрел вверх: на меня кто-то пикирует. Совсем было на голову свалилось. Разобрался я, и нехорошо мне стало: орел. Смотрю — опять высоту набирает. На меня заходит. Чем мы ему не понравились? Сорвал я с себя цепь... В общем повезло мне — попал цепью в птицу. Покатилась она по кочкам вниз, в рену. Ее завертело и унесло...

Кажется, долго еще я цепь в руках держал. Потом спустился, изодранный весь. Жаль комбинезон — тольно выдали. Пошел было дальше да задержался: метрах в пяти от моего столба гнездо большое, мохнатое, как ушанка пыжиковая. А в гнезде махонькие орлята. Желтые рты открыли. Скрипят о чем-то по-своему...

Так что, товарищ журналист, не скажете, строят где-нибудь в наших краях зоопарки?

С высоты раздался свист. Парень поднялся и, утопая в снегу, полез в гору.

бб