Юный техник 1969-11, страница 29

всю нелепость каких-либо действий, пото му что скафандра у него не было, а за дверью царила пустота межпланетного пространства.

И вдруг ему в голову пришла простая и ясная мысль. Он запахнул плотнее халат, подошел к двери, взялся за ручку и, помедлив немного, повернул ее...

— Проснулся, — сказал Вербицкий. Все сидевшие рядом тотчас повернулись к экрану.

Несмотря на темноту в комнате Лаврова, на экране можно было различить, что Игорь неподвижно сидит на краю кровати, а к его ногам медленно опускается одеяло, напоминающее гигантского ската.

— Жаль, парень сегодня не выспится... И все же проверка нужна. Надеюсь, вы не забыли Меркулова! — напомнил Вербицкий.

Меркулов первым подвергся тому самому испытанию, которое теперь проходил Лавров. Тогда монтаж оборудования станции только заканчивался. Монтажники включили приборы, когда Меркулов уже лег спать, и никто не заметил что один из них подключен неверно. Лишь в середине следующего дня кто то спохватился, что Меркулова нигде не видно. Когда к нему вошли, он лежал на полу без чувств. Четырнадцать часов провел он в ожидании неминуемого конца. Нагрузка оказалась чрезмерной для его нервов. Первым же рейсом он был отправлен на Землю.

Отыскивать дефект было некогда, и начальник станции просто распорядился пока не занимать эту комнату, благо помещений хватало. Потом кто-то предложил вселить туда новичка. И испытание стало традицией.

Кроме начальника станции профессора Ильина, все ее нынешние обитатели по очереди прошли через это испытание. Проверка была нелегкой, но необходимой. Исследователям опасности грозили непрерывно, и только мужество и огромная выдержка, поддержанные абсолютной уверенностью в товарищах, могли помочь им в труднейших испытаниях

— Сейчас он бросится к приборам, — сказал Ковальчук.

— Как бы экран не разбил, — с преувеличенной серьезностью сказал Вербицкий.

В свое время Вербицкий, увидев страшный сигнал, забыл про ослабленное тяготение. Он устремился к пульту с такой силой, что его кинуло через всю комнату и он чуть не врезался в экран.

— А Лавров не очень торопится, —удов летворенно сказал Ким.

В овале экрана темная фигура, озаряемая неторопливыми красными вспышками,

приблизилась к пульту. Лавров безуспешно пытался включить связь. Все испытуемые действовали одинаково. Разница начиналась лишь после этой попытки. Ким, например, начал выстукивать стены, пытаясь услышать ответный стук. Шутов стал кружить по комнате, заложив руки за спину, словно на прогулке, и ходил так больше двух часов. Вербицкий оделся в свой праздничный костюм и снова лег на кровать, зачем-то накрывшись одеялом. А Ковальчук — тот стал писать завещание, о чем сейчас вспоминал со стыдом.

Дверь кают-компании открылась, и вошел начальник станции.

— Что нового! — спросил он, бросив взгляд на экран.

— Молодец Лавров, — сказал Ким. — С удовольствием возьму его завтра в разведку.

— Для этого вы и устроили ему бессонную ночь! — вполне серьезно спросил профессор. — Разведка отменяется. На Солнце началась вспышка.

— Лаврова не будить до обеда! — грозно сдвинув брови, сказал Вербицкий. — Пусть отоспится. Все равно делать ему нечего.

— Лавров без дела не останется, — возразил профессор. — Кстати, куда он делся!

Все повернулись к экрану.

— Действительно, где же он! — озадаченно протянул Ковальчук.

— Я здесь, — раздался голос за их спинами. Все разом обернулись.

Стоявший в дверях Лавров посмотрел на космонавтов, которые пытались придать своим лицам нейтральное выражение, потом взглянул на профессора. Он все сразу понял, но не подал и виду.

— Анатолий Петрович, в моей комнате не в порядке приборы. — Он кивнул на экран, который Ким тщетно пытался закрыть спиной. — Впрочем, вы это, кажется, уже заметили, — с невинным видом добавил он. — Так что я пойду спать.— И он шагнул в коридор.

— Подождите, Игорь Андреевич! — торопливо воскликнул Ковальчук. Он снова вспомнил, как писал завещание, и втайне позавидовал выдержке Лаврова. — Скажите, как вы... — Он немного смешался под насмешливым взглядом Лаврова и спросил не совсем то, что хотел: — Как вы... открыли дверь!

В его вопросе прозвучал неподдельный интерес, и Лавров понял, что все ждут от него серьезного ответа.

— Я вспомнил, что дверь открывается внутрь, — сказал он после паузы. — Давление воздуха на нее что-то около пятнадцати тонн. Даже при несработавшей блокировке я не смог бы ее открыть в случае аварии.

27