Юный техник 1973-05, страница 67

— Ты что же думаешь? Два прихлопа, три притопа, и машина готова? На одном желании далеко не уедешь.

Сереже пришлось молча согласиться.

И потянулись нелегкие дни учебы. Когда что-либо не ладилось, на помощь приходил Селиванов и разъяснял, что к чему и как. Иной раз, не удовлетворяясь объяснениями, сам принимался за дело, а Гущин внимательно следил за его действиями. Решил он, например, распилить кусок трубы: соединительные муфты для рулевой колонки понадобились. И так и этак — напрасный труд, полотно ножовки то и дело застревало в неподатливом металле.

— Погоди, — остановил его Альберт Петрович. — Тут силой не возьмешь, тут головой думать надо. Ты ножовку дергаешь, а она этого не любит. Равномерно води, туда и назад, туда и назад. И не дави. Вот так, — показал он. — Понял?

— Понял, — расплылся в улыбке Сережа.

Перелом наступил как-то незаметно. Неожиданно для себя Гущин обнаружил, что занятия в кружке перестали быть для него неприятной обязанностью. Сознание того, что на твоих глазах твоими руками изуродованный кусок металла превращается, скажем, в велосипедную раму, доставляло радость. Но когда, думалось, все трудности уже позади и велосипед вот-вот будет готов, пришла беда.

Селиванов все свободное время проводил за чертежами. Однажды Сережа полюбопытствовал, чем именно он занимается. Тот, углубленный в чертежи, небрежно отмахнулся: много будешь знать, скоро состаришься. Обида прочно засела в Сережиной душе. Обычная общительность уступила место замкнутости, а интерес к занятиям стал гаснуть, пока, наконец, не исчез окончательно.

64

Альберт Петрович, с запозданием поняв причину происходящего, пытался исправить положение, да, видимо, не сумел найти нужные слова: наступил день, когда Гущин на занятие не явился. Не пришел и на следующее. Обеспокоенный Селиванов уж было собрался наведаться к нему, как зазвонил телефон.

— Зайди, дело есть, — услышал он в трубке голос Потапова.

Предчувствуя недоброе, переступил порог милиции. Первой увидел жалкую, поникшую фигурку Сережи. «Опять велосипед угнал», — догадался Альберт Петрович.

О чем говорил он в тот вечер со старшим лейтенантом, для Гущина и по нынешний день тайна. Только из милиции его отпустили. Домой шли молча. Прощаясь, Селиванов вместо обычного «до завтра», стремясь задеть Сережи-но самолюбие, жестко бросил:

— Слабак ты, оказывается, слабак!

«Осерчал парень, — думал Альберт Петрович, направляясь к себе. — Вот и хорошо. Теперь придет, должен прийти. А тебе пусть это послужит уроком».

Расчет оказался верным. Гущин пришел.

— Не ждали? — с вызывающим видом остановился он в дверях.

— Ждал, — спокойно, будто и не было инцидента, ответил Селиванов. — Кстати, я, понимаешь, микромотоцикл хочу смастерить. Вот, посмотри, — разложил он на столе чертежи. — Подумал бы над колесами, какие ставить.