Юный техник 1973-11, страница 39
Так в этот вечер он ничего и не выучил. Текста было немного, и Филипп решил выучить его в стаде. Узнав, что три других товарища тоже усиленно разучивают роли этой пьески, главным режиссером и постановщиком которой будет Тамара, Филипп решил блеснуть и переиграть всех. В стадо он частенько брал с собой книги, урывал время и читал. Вырвет время и на этот раз,... Приняв дежурство, Филипп зажмурил глаза, поежился на солнце, потом открыл их. Лиловые колокольчики и полярные маки хрупко раскачивались под тяжестью больших капель росы. На болоте попискивали кулички. Стоял август, и океан низкорослых ивок и березок, покрывавших тундру, уже был тронут желтизной. Филипп откинулся на спинку нарт, устроился поудобней, вытащил из-за пазухи сложенную втрое тетрадку с текстом роли и стал читать. Минуты через три чтение прервал остервенелый лай. Филипп поднял глаза. Группа оленей, голов в сорок, ушла далеко рперед, в кусты. Проклятие! Чуть появятся в тундре грибы, как с оленями нету никакого сладу! Охотятся за ними, откалываются кучками и в одиночку, в поисках лакомых грибов рассыпаются по лощинкам, лескам, сопкам... Только и следи, чтоб не сбежали, не угодили в зубы волку, не потерялись. Не хотелось отрываться от чтения, и Филипп издал протяжный вибрирующий клич, сзывающий разбредшихся оленей в стадо Кое кто из отколовшейся кучки поднял голову, оглянулся. Но запах грибов был сильней этого клича. И они не вернулись, они побрели вперед, жадно обнюхивая землю. «Окаянные! Не могу я в таких условиях учить роль! Как не возьмете вы это в толк!» Филипп сунул тетрадку в карман, дернул вожжу и помчался возвращать отколовшихся. Часа через два он вспомнил о тетрадке. Извлек ее, открыл первую страницу и начал бубнить фразы. Стоящее в зените солнце до боли в глазах резко освещало бумагу. Тяжелый овод, как осколок гранаты, ударился в тетрадь, и скоро до слуха Филиппа донесся топот тысячи ног. Он все понял: на стадо налетели оводы... Олени как бешеные кружились по тундре, спасаясь от страшных насекомых. Филипп покачал головой и вытер лоб. Он подошел поближе к стаду и стал выворачивать руками комья торфа. Разложив комья длинной грядой, Филипп собрал сухого хвороста, подложил под торф, потом вырвал из тетрадки несколько оставшихся чистых листов, поджег. Медленно разжегся костер, и едкий дым широкой полосой пополз к стаду, по горбам, кочкам и кустарникам. Огонь разгорался, дым валил все гуще, и олени потянулись к нему. Стадо, до этого рассеянное по лощине, собралось в плотный косяк и, сталкиваясь рогами, пихая друг друга, двинулось к огню, к дыму. Тяжелый и рваный, он обволакивал рога, стлался по шерсти, застревал в гривах. Оводы в дым не заге-тали, и олеии чувствовали себя хорошо. Филипп выворачивал руками все новые куски торфа и под-кладывал в огонь. Торф тлел медленно, и пастух решил хоть сейчас подучить немного роль. И грязными руками полез за пазуху: спектакль не должен сорваться из-за каких-то там оводов. Возможно, Филипп и успел бы заучить несколько страниц текста, но тут запахло паленой шерстью, и пастух, поспешно сунув тетрадку за пазуху мокрой от пота ситцевой рубахи, ринулся 37 |
