Юный техник 1974-07, страница 43

стоит спиной к пропасти и не слышит голоса Ваге.

— Послушай, парень...

У Ваге широкое лицо и толстые губы. Он смугл, глаза словно припорошены пеплом. Волосы, упавшие на широкий лоб, разлетаются от малейшего ветерка. Шея у него короткая, голова сидит крепко. И человек он крепкий. А глаза вовсе не всегда припорошены. Порой пепел исчезает, и тогда в них вспыхивают искорки упрямства, и взгляд становится пристальным, вот как сейчас.

— Левон! Ты оглох, что ли?

Левон не слышит, но, случайно посмотрев вииз, видит человека, карабкающегося по откосу. Может сорваться! Скалы нависли над ущельем, далеко друг от друга. Есть лишь одна дорога — вправо, а 'он идет прямо, ему даже ползком не пробраться.

— Э-ей, сорвешься!

Ваге останавливается. По склону не пройдешь — ни единой тропки. Как же он-то взобрался, этот чертенок?

С кремнем в руках Левон бежит вниз, бежит по той же тропе, по которой взбирался вверх.

Вид у Ваге сердитый. Туча заволокла глаза. Во всю ширину лба пролегли складки. Ноги его подводят. Нет, это подводит сердце. Дышит тяжело, язык не повернешь. Он садится передохнуть. Он уже разобрался, где находится. Интересно, а что здесь делает этот чертенок? Он-то зачем полез на эту кручу? Нет, исторический Караберд не может быть здесь. Сюда невозможно перебросить строительные материалы, чтобы соорудить крепость. А крестьяне знай твердят, что Караберд на Айцасаре и его можно увидеть, если смотретц^от Пурпурахпюра. Можно разглядеть стены. Но ведь тут есть скалы, похожие на стены. Вот люди и путают.

Здесь все обманчиво, даже этот парень, что стоит в двух

шагах от него. Ну прямо статуя! Высеченная из камня. Стоит невозмутимо, будто не видит перед собой взрослого, запыхавшегося мужчину. Парню всего семнадцать лет, у него живые, блестящие глаза, худощавое лицо, горное солнце покрыло это лицо бронзой, а тучи — чернотой. Но до чего же городской быт проник в эту страну! Никто не скажет, что Левон — крестьянин. На нем узкие брюки, туфли на микропористой подошве, сорочка с короткими рукавами. И стоит он с беззаботным видом, вот только что не посвистывает, заложив руки в карманы. Хоть бы раз взглянул на Ваге, хоть бы спросил, зачем он здесь, на Айцасаре? И какой у .него задумчивый вид, а губы недовольно поджаты. Ваге явно не вызывает у него ни малейшего интереса.

Левон смотрел куда-то вдаль, и Ваге <не мог понять, отчего в пристальном взгляде юноши столько восторга.

Левон так и знал, что когда-нибудь село наскучит Ваге и в конце концов тот поднимется на Айцасар. Сам он каждый день приходит сюда, исследует скалы, отбивает молотком куски и собирает их.

— Странный ты парень! Сказал бы, вместе бы поднялись.

Дружеский тон понравился Ле-вону. Он опустил голову, чтобы спрятать улыбку.

— Отец никогда не поднимается сюда, а вам столько же...

— Ну, ну, я ведь не колхозник, я ведь археолог.

— Ого! — усмехнулся Левон. — Наш учитель говорил: «Караберд не такая уж древняя крепость...» А гладкая стена, что за нашим домом, — просто результат прошлогоднего землетрясения.

— Ты можешь проводить меня в Караберд?

— вот Караберд, — сказал Левон, даже не подняв глаз, чтобы указать направление.

40