Юный техник 1976-02, страница 44

лось сомнений, он встал и резко сказал:

— вы говорили с человеком из (прошлого? Инструкция гласит, что на экскурсиях Бюро Демонстрации Истории можно лишь смотреть <на объекты и субъекты. Любое общение с субъектом может привести к неожиданному повороту в ходе истории! вы нарушили инструкцию!

Писатель виновато опустил глаза, Журналист возвышался над ним, как обвинитель, в кабинете наступила долгая тишина. Потом Писатель тихо сказал:

— А что же мне оставалось делать?.. — Он помолчал еще немного. — Да, любой фантаст, попав к Уэллсу, поступил бы на моем месте точно так же! Надо самому быть фантастом, да, самому биться над идеей, сюжетом, и самому чувствовать, что все уже, все уже... — Голос Писателя окреп. — Да что там говорить! — Он взмахнул рукой, сделал усилие, сдерживая себя, и продолжил уже спокойнее. — Я проговорился вам, это верно. Теперь уже нет смысла молчать, и я расскажу все, до конца. Но вы должны понять правильно: когда я отпрввлялся к Уэллсу, у меня и в мыслях не было нарушать инструкцию, я хотел лишь взглянуть...

Журналист покачал головой и вновь опустился в свое кресло.

— Итак, все по порядку! — звенящим голосом продолжил Писатель. — Бюро Демонстрации Истории доставило меня в Лондон, на улицу, где он жил, к подъезду его дома. Это был год, когда он только что кончил знаменитую «Машину времени», одну из первых своих вещей. Я стоял и ждал: Герберт Уэллс должен был выйти на улицу, и Бюро точно рассчитало момент. И вот он появился... элегантный... с улыбкой, которая показалась мне насмешливой... Он не был похож на свои портреты, я

думал, что он окажется совсем другим; и вот именно это обстоятельство вдруг словно бы подтолкнуло меня. В моей голове молнией пронеслась дикая, нелепая мысль, и, прежде чем я успел все обдумать, ноги сами поднесли меня вплотную к Уэллсу, и я с ним заговорил. А эта дикая, нелепая мысль была такой: если попросить его не писать фантастических романов, то все уже перечисленные нами фантастические ситуации будут изобретены другими писателями. Возможно, и на мою долю выпадет что-то значительное...

— Это черт знает что такое!— воскликнул Журналист. — Это совершенно неслыханно, вы ведь давали письменное обязательство ни при каких условиях...

— Да-да, я давал! — Фантаст вновь начинал волноваться. — Уэллс был гениальным человеком. Но он оказался и по-настоящему великодушным человеком, он вошел в положение своих грядущих коллег. Итак, я подошел к Уэллсу и взял его за рукав сюртука.

— Вы его взяли за рукав!..— ужаснулся Журналист.

— ...Я ему рассказал обо всем — о нашем времени, о себе. Представьте его первую реакцию! ...В общем, в конце концов я сказал: «Вы будете не только фантастом! вы напишете много реалистических книг!» Короче! — Взгляд Писателя сверкнул. — В разговоре со мной он так и сыпал совершенно невероятными идеями, делясь со мной своими будущими замыслами. Это был какой-то фейерверк, наваждение! Наверное, он мог бы написать еще сотню книг, помимо тех, которые мы знаем. Но я повторяю: Уэллс оказался по-настоящему великодушным человеком, он обещал не писать больше фантастику. Он решил остановиться на «Машине времени» — она уже вот-вот должна была выйти в свет, —

42