Юный техник 1976-03, страница 36

фантастика крепла, развивалась, появлялись все новые наши и иностранные имена, и у меня появились новые любимцы: братья Стругацкие, Лем, Саймак, Шекли.

И вот наступил такой день, когда я читал какой-то рассказ в журнале. Рассказ был как рассказ — в нем был космический корабль, Капитан с мужественным лицом, Пришелец с добрым лицом и так далее. И во мне взыграло чувство противоречия. Сейчас попробую объяснить почему.

Есть фантастика, которая пишет главным образом о новых изобретениях или новых научных идеях. Есть фантастика, которая занимается чистыми приключениями. Только вместо морских в ней действуют космические «волки». Наконец, есть фантастика, которая пишет о людях, попавших в необычные ситуации. Эти виды фантастики отличаются друг от друга главной целью, главным героем. Так вот, у нас много есть рассказов и повестей, где герой — изобретение илн открытие, и там о людях говорится только потому, что они с этим изобретением так или иначе связаны. В других рассказах главный герой — само приключение, а люди условно делятся на плохие маски и хорошие маски. А вот у меня есть убеждение, что для русской, нашей фантастики важнее всего третий ее тип — рассказ о людях, о человеческих проблемах. Наверно, это началось еще с Гоголя, который ведь тоже в некоторых своих рассказах и повестях — фантаст. И если вспоминать дальше, то окажется, что «Гиперболоид инженера Гарина» — это совсем не повесть об изобретении, а повесть о людях, которые столкнулись с необычным. А «Человек-амфибия» — роман о судьбе ученого и человеческих чувствах. А то, что у Ихтиандра — жаб

ры, то, что он отличается от других людей, — это лишь подчеркивает остроту чисто человеческих конфликтов. И какое бы вы ни взяли крупное, значительное произведение советской фантастики, вы увидите, что это рассказ о людях. И сегодня — возьмите любое произведение Стругацких — не так уж важно, какое фантастическое допущение ими придумано. Цель их — рассказать о нас самих, о наших проблемах, но доведя эти проблемы с помощью фантастики до предела остроты.

И вот у меня создалось впечатление, что в последнее время многие наши писатели, особенно молодые, о законе советской фантастики забыли и стали писать либо о приключениях, либо об изобретениях. А ведь порой куда интереснее об этом же изобретении узнать из строгой, документальной книги. Это не значит, что я против приключений или новых идей. Просто я за то, что и приключения, и новые идеи тогда интересны и увлекательны, когда нам важны те люди, на судьбу которых эти изобретения и приключения влияют.

И вот, обдумав все это, я понял, что мне есть что рассказать читателям с помощью фантастики. Что есть какой-то утолок в ней, где я смогу сказать свое. Именно о людях, о том, как человеческая доброта, порядочность, смелость проявляются в ситуациях, когда они наиболее видны и очевидны. Я даже придумал целый город Великий Гусляр. События в нем происходят необычайные, а люди живут там самые обыкновенные. А еще одну книгу рассказов я даже назвал «Люди как люди» — все по той же причине.

Вот так и получилось, что я начал писать фантастику.

Несколько раз мне присылали свои рассказы ребята, школьники и просили сообщить, можно

. к