Юный техник 1977-11, страница 60

же чудаковатость. И геолог почувствовал желание написать о них. Так родился писатель. Он прежде всего рассказчик. «Сейчас, когда пишется эта история, я живу в маленькой белой комнате. Окно расположено очень низко, и прямо в него лезет пухлый сугроб. За сугробом сгрудились тонкие сосны. Если высунуть голову в форточку, можно увидеть край хребта. Черные скалы и белый снег. Я никак не могу привыкнуть к прозрачности здешнего воздуха: кажется, что до скал и снега можно дотянуться рукой прямо с табуретки...»

«Дом для бродяг», как и многие другие рассказы и повести, пересказан от первого лица. Рассказчик — своего рода автопортрет Олега Куваева. Впрочем, в каждом из героев книги есть много черт от куваевского характера. Они-то определяют <и «профессионального историка М. Д. Рощапкина», по принципиальным соображениям написавшего в далеком сибирском городе научную статью о французских королях династии каролин-гов, и Сашку Ивакина, слепнущего горнолыжника, который добирается до далекого стойбища, чтобы увидеть розовую чайку; и настоящего, реально жившего и погибшего альпиниста, друга Куваева, Михаила Хергиани.

Куваев любил людей: стремился распознать в них хорошее и, быть может, поэтому относился с теплотой к каждому действующему лицу. Даже в редком для Куваева отрицательном типе Льве Бебенине он сумел обнаружить или, вернее, пробудить затоптанное самим «Бебой» человеческое «я». «...Журавли» отвечали настроению души, проснулся в нем музыкант. Перед полупустым в этот день залом, отведя в дальний угол затуманенный взгляд, выдал не мелодию, нет, — крик отторгнутых душ выдал музыкант Бебенин... 'При

глушив динамик электрогитары, он играл вариацию за вариацией, уходил в совсем уже незнаемые дали от главной мелодии, и все-таки то была облагороженная мелодия «Журавлей» в те времена, когда журавли действительно улетают».

Куваеву искренне жаль этого когда-то талантливого музыканта, продавшего себя за случайно найденный кусок самородка, ставшего сначала трусом, потом подлецом. И оттого, наверно, называется эта повесть «Печальные странствия Льва Бебенина». Бебенин одинок на этой земле. Ему некуда идти: он лишний среди людей — золотоискателей Сибири, российских крестьян вроде деда Корифея и работяг, как дядя Осип, мечтающий о далеком Карганае, где «солнышко утром восходит. Птицы поют».

«Тройной полярный сюжет». Десятилетия отделяют героев этой повести одного от другого — капитана Росса, «неудачника» Шавоносова, Сашку Ивакина. Все трое мечтали увидеть чудо Арктики — розовую чайку. И не увидели. Но Куваев не жалеет их. Он гордится ими. Он надеется, что последний — Сашка Ивакин все-таки доберется до этой птицы. В Сашку нельзя не верить. К нему вернется зрение. Он должен стать зрячим. Так нужно ради его погибшего друга Васьки, которого Ивакин «устроил» в Антарктиду, так нужно детям, которые живут далеко от Ленинграда и которых он обещал научить географии, так нужно капитану Россу, Шаво-носову, нужно розовой чайке. Так хотелось самому Олегу Куваеву.

«— Одна трепанация, пять трепанаций, — сказал Сашка Лене. — Надо их делать. Был бы я зрячий, не погиб бы Васька. Получается: надо быть зрячим».

У Куваева, а значит и у его

56