Юный техник 1978-12, страница 40

нявского позаимствовал, есть у меия такой добрый друг в Тюмени, директором электромеханического завода работает — у Чернявского мать внучку, кроху трех вершков, воспитывает, так Чернявский свою матушку бабой Олей зовет. И я так буду.

Ты ведь знаешь, что твой Дима из Надыма чуть ли не все неф-те- и газопроводы страны строил. Что было, то было. Первый из них: Узень — Гурьев — Куйбышев. Потом были трассы Бухара — Урал, Средняя Азия — Центр, а затем уж матушка Сибирь. Вообще-то, Сибирь я бы не матушкой, а батюшкой звал. Сибирь, она по-мужски сурова, шуток не признает. Тут, в Сибири, я принимал участие в прокладке трубопроводов Нижневартовск — Курган — Куйбышев, потом были Надым — Пунга, Уренгой — Надым, Медвежье — Надым. Стоп, моя милая баба Оля, давай прервем рассказ — приехали!»

Кондырев вылез из машины, поежился от холода — уж больно силен «трескотун», уж больно он разошелся... Но кому как, а трассовикам чем морознее, тем лучше — трубу удобнее укладывать.

Вошел в диспетчерскую — низкую, жарко натопленную комнату, увидел за столом толстушку с красивым белолобым лицом и стыдливо алыми щеками — дежурила жена Льва Николаевича Му-ханова, заместителя Кондырева по производству, неделями не вылезавшего из Полярного, тянувшего трассу на Север.

— Ну как там муженек очистную машину пустил?

— Работает.

— Молодец Лева Николаевич, недаром двойным тезкой великого русского писателя является. Как метеосводка? Была?..

— Пока нет...

Посетитель был высокий, ростом, как говорится, с колокольню Ивана Великого, с угрюмым шишкастым лицом, большими и

прозрачными, как у хлопчика-дет-садовца, глазами, в которых чувствовалось, однако, что-то твердое, устоявшееся за годы, норовистое. Лицо посетителя было знакомым, где-то его Кондырев видел, но где — вспомнить не мог.

— Вы ко мне? — спросил он.

«Иван Великий» молча кивнул.

— Пошли тогда ко мне в кабинет, там поговорим.

В кабинете было холодно, мороз пронизывал здание управления насквозь, сковывая стылостью каждый угол. Сегодня опять работать придется в полушубке. Кондырев сел в кресло.

— На работу к вам хочу перевестись. Можно?

— Вот как? А где вы работали раньше?

Посетитель назвал — и номер управления назвал, и имя с фамилией свои назвал, и тут Кондырев вспомнил, где его видел,— этот «Иван Великий» был довольно известным сварщиком, и однажды, когда праздновали День строителя, в президиуме рядышком сидели — стульев не хватало, пришлось вдвоем на одном, бок к боку усесться.

— Знаете, мне сварщики позарез нужны, — тихо, спокойным голосом произнес Кондырев, — ну как пианисту руки нужны, а хирургу — острый скальпель, вот. Но у меня есть правило, к которому я привык и которому изменять не собираюсь. Когда ко мне приходят сварщики-асы из других управлений, здесь же, на Севере, — Кондырев для пущей убедительности даже ногой потопал по полу, — здесь же, на Севере, расположенных, я не беру этих сварщиков... Не могу я их взять, — помолчал, удивляясь звонкой объемной тишине кабинета. — Хотите знать почему? — спросил он, и, поскольку «Иван Великий» промолчал, даже не попытался возразить, Кондырев счел это молчание знаком согласия, продолжил: — Как правило, знаменитый сварщик — это гордость

38