Юный техник 1980-12, страница 41

но... но эту мысль я развивать не стала. Николаю приятен был сам факт беседы со мной, женщиной-ученым из Москвы.*"Из клуба шли соседи, только что кончилось кино. Проходя миме нашей лавочки, они присматривались, некоторые здоровались с нами. Вот это было Николаю приятно.

— Науке, разумеется, нужно, — сказал Николай.

Любопытно, подумала я. Когда-то я прожила в этой деревне три года, ходила здесь в школу и была немного влюблена в Николая, он был старше меня лет на десять, уже вернулся из армии и работал шофером. Прошло двадцать лет, и я стала совсем взрослой, вернулась на неделю к себе в деревню, потому что некуда больше было сбежать из Москвы, и оказалось, что Николай куда моложе меня. И не только потому, что он почти не изменился, даже не женился. Главное — он с первых минут, как я вошла в дом к бабе Глаше, признал мое старшинство. А я приняла это признание как должное.

— И все-таки, — сказал Николай, стараясь говорить научно,— должны быть практические приложения.

— Было практическое применение, — сказала я. — Будут и другие.

— Расскажи.

Я рассказала Николаю кратко, не в силах передать неловкого ощущения провалившегося фокуса, о той сессии в Литературном музее. Зал был неполон, но это ничего не значило, потому что сливки литературоведческого мира были налицо. Саня Добряк, мой ассистент, торжественно налаживал аппаратуру, а мне все казалось, что я одета неподходяще для такого торжественного случая. По физиономии Добряка я понимала, что волнуюсь, — он очень чуток к моим настроениям. Мне остро не хватало черного фрака с розой в петлице. Зрите

ли глядели на меня доброжелательно, но с некоторой скукой во взорах. Я постаралась обойтись без формул и технических подробностей, я просто объяснила, что в работах графологов, хоть их и принято обвинять в шарлатанстве (не без оснований), есть зерно истины: почерк связан с характером человека, душевным состоянием, воспитанием и так далее. Я рассказала о том, как мы получили заказ от криминалистов — заказ на первый взгляд фантастический, но не настолько уж фантастический в самом деле. Смысл его заключался в том, что, если почерк действительно совершенно индивидуален, нельзя ли отыскать соответствия между ним и, скажем, внешностью человека. Я призналась, что на настоящем этапе этой цели нам добиться не удалось, хотя мы не теряем надежды.

Покончив с общей частью, я рассказала литературоведам о сути наших достижений: нам удалось нащупать овязь между почерком и голосом человека. Мы понимаем, что до окончательной победы еще далеко, но, так как литературоведы, прознав о нашей работе, обратились к нам с просьбой продемонстрировать ее, то вот мы явились к уважаемым специалистам, чтобы они проверили, убедились и так далее.

Когда я закончила, литературоведы зашевелились, закашляли, а я, поддавшись тщеславию, предложила желающим выбрать любой из текстов, написанных рукой Великого Поэта прошлого века, для демонстрации. Фотокопии текстов лежали на столе, мы старательно выбирали чистовики без правки.

После минутной заминки из первого ряда поднялся старин академической внешности, наклонился над столом, вытащил из кипы один из текстов, и я поняла, что он робеет, как студент, достающий на экзамене билет. Старик пошевелил губами, читая

39