Юный техник 1982-05, страница 49

Свет я, конечно, в доме починить могу, но уже приемник для меня загадка. Так что описание установки было бы, наверно, смешным, если бы я за это взялся. В расположении приборов, ящиков и панелей никакой логики. К тому же все было смонтировано неаккуратно. Провода провисали, под один из контейнеров был подложен кирпич.

Манин взял в руки нечто вроде подноса, на котором лежал Геракл.

Надо снова отвлечься, вы уж меня простите! Геракла нашли при мне. Правда, без моего участия. Шурочка тогда подошла к одной нашей девочке, что обскребывала ножом угол каменной плиты, и вдруг закричала ей: «Стоп!»

Все прекратили работу. Такой крик мог означать лишь одно — бесценный клад!

Зоркий взгляд Шурочки уловил в желтой породе инородное вкрапление. Это большое искусство. В первые дни мне могла попасться какая-нибудь ценная керамика, и я бы ни за что не догадался, что зто необычная порода. У тех, кто ездит в экспедицию не первый год, вырабатывается буквально чутье на такое: чуть потемнее или чуть посветлее, чуть другая фактура, какая-то полоска, которую вряд ли могла прочертить природа-

То была голова статуэтки. Вернее, половина головы — кто-то ударил по ней молотком. Потом показалась рука. Шурочка работала щетками и кистью, а Манин почему-то велел собирать на поднос, ни крошки не выбрасывая, всю пыль.

Состояние находки было настолько прискорбное, что даже такой знаток античности, как Борис, сказал: «Вернее всего, Геракл. Но не гарантирую. Может быть, и Дионис».

И вот сейчас на столе перед установкой лежал поднос. На подносе осколки статуэтки, которую мы отыскали в тот день, и еще кучка из крошек мрамора и песка.

— Сейчас, — сказал Донин, который, почесывая седую бородку, возился в панели. — Одну минутку.

Манин воспользовался паузой:

— На что мы надеемся? Мы надеемся, что вот эти мраморные крошки и осколки хранят память о своем прошлом...

— О куске мрамора? — спросил кто-то из ребят.

Манин широким жестом показал на машину.

— Если у нас появилась возможность восстановить память предмета и попытаться ее активизировать, то есть вернуть ему форму, которую он когда-то имел, то мы должны научиться варьировать эти слои памяти...

Тут машина зажужжала, включилась. Донин сказал Манину, что можно переходить к практической демонстрации.

Донин вставил поднос с осколками Геракла в печку. То есть это была не печка, но у меня возникло ощущение, что я смотрю на русскую печь. Жужжание усилилось, Донин с Кроликом уселись за пульт и начали колдовать.

Вообще-то времени прошло немного. Наверное, минут десять. Но мне они казались бесконечностью. Ведь когда человеку показывают фокус, ему обычно не дают опомниться, чтобы не увидел ниточек или запасной колоды. Здесь нам ничего не показывали, но и не спешили.

Но вот Донин встал со школьного стула и сказал:

— Вроде все.

Манин погасил папиросу, но остался на месте. Я понял, что он трусит. Для него это открытие важнее, чем для многих других людей.

— Ну, — сказал он наконец.

45