Юный техник 1985-01, страница 24

случилось, как бы ни устали. Да разве только в усталости дело?..

— Разве сравнишь, кому порой опаснее было: мне под водой или девчатам да водолазному старшине наверху,— рассказывает Павел Никитич.— Поднимаюсь я однажды после трех часов работы из подводной темноты и тишины. Вижу: была наша плавбаза целехонька, а теперь надстройки словно решето, пробиты пулеметными очередями. Одна из девушек перевязана кое-как, кровь на бинте проступила, а на помпе работает... Оказывается, «мес-сершмитт» налетел, стеганул по судну из пулеметов. Хорошо, зенитчики отогнали.

И со мной всякое случалось... Пароход погибал от авиабомб, от взрыва мины за считанные минуты. А чтобы вызволить его со дна, долгие месяцы тяжкого труда нужны. Приходилось поэтому спасать с судна военное имущество, а потом, в 1942 году, чаще всего под водою взрывчаткой рвать его на части и убирать эти остатки с фарватера, чтобы не мешали движению живых судов.

Борта, надстройки погибших судов искорежены, разорваны взрывами. И все заносит песком: течение у Волги быстрое. Пробираться на ощупь среди таких разрушений рискованно даже на поверхности.

...Сняли мы однажды с палубы потопленной баржи уцелевшие после бомбежки машины, трактора. Теперь нужно было разорвать остатки баржи и по частям убрать с фарватера. А за то время, что снимали груз, вода замела песком трюм. Пришлось промывать гидромонитором тоннели. Залез я в такой тоннель, а мне на шесте подавали толовые шашки и капсюли

к ним. Я их тщательно укладывал, подсоединял к проводам, ведущим на борт плавбазы, а потом осторожно выползал из тоннеля. Самое главное — не зацепить «калошей» провод, не потянуть вслед за собою заряды. С одним из моих друзей случилась трагедия. Потянул он за собою заряды, дал команду взрывать... Так иногда и на гибели друзей приобретался опыт.

Но выбрался я нормально. Раздался звук подводного взрыва, вернее, серии взрывов. Теперь нужно было возвращаться под воду, посмотреть, полностью ли оторвана часть баржи, примерить, за что стальные тросы можно цеплять. А нагромождение металла и дерева теперь еще больше. И течение сквозь новые огромные пробоины давит, тянет, несмотря на тяжелые грузы. Едва коснулся я края какого-то металлического листа, как он плавно и тихо опустился, накрыл меня. Оказался я словно в шалаше. Куда ни ткнусь — везде металл. Хорошо еще, воздушный шланг не пережало. Дышать можно. Попробовал сигнальный трос подергать — куда там... Старшина наверху минут через десять понял: неладно со мной.

Пришлось им снова работать монитором, промывать нору для того чтобы я из своего «шалаша» смог выбраться.

А это случилось зимой... Фашистов в Сталинграде окружили. Мы перебрались в блиндажи на другой стороне Волги. Войска их оставили, ушли далеко на запад. Нам предстояло поднимать затопленный железнодорожный паром, чтобы восстановить движение между правым и левым берегом реки. Работал в трюме, в пятнадцати метрах от люка. Пришло время возвращаться на поверхность.

22